их знает, этих озабоченных!
— Я же просила тебя отстать от меня!
— А я, конечно, специально скрутил себе спину, чтобы не отстать! — рявкнул он, попытался в пику мне подбочениться — и, охнув, привалился к стене плечом.
Ну, я же сердобольная дура. И, к слову сказать, не совсем дура. Потому что было очевидно, что человек по ту сторону дверного проема в самом деле нуждается в медицинской помощи. У меня благодаря маменьке острая чуйка на симулянтов.
И я решительно шагнула через порог.
— Возмездие настигло тебя быстро! — я не смогла удержаться от шпильки. И даже пальцем Егору погрозила. — Где можно руки помыть?
Мне лишь вяло махнули рукой. Впрочем, я могла бы не спрашивать. У Егора точно такая же квартира, как у меня, и ванная расположена точно так же.
В ванной меня почему-то умилило отсутствие срача. Ни носков по углам, ни забрызганного зубной пастой зеркала. Полотенце для рук свежее и мягкое. Негативные эмоции от шока после встречи с Егором улеглись, и теперь во мне проснулось извечное женское любопытство. Просто любопытство, ничего такого!
Егор ждал меня в комнате, которая была очень похожа на мою. Небольшая кухонная зона, холодильник, диван, он же спальное место, явно. Только вместо шкафа, который у меня занимал место вдоль стены, у Егора треть комнаты отъедали компьютерный стол и большое кресло на колесниках.
— А ты прям… правда, медсестра?
— Сказал бы — я бы захватила свой диплом.
— Да ладно, — вздохнул он. — Я тебе и так… верю.
Я подошла к компьютерному столу, рассудив, что пакет на его краю — это лекарства, и посмотрела на Егора. И он кивнул.
Я методично выложила все содержимое пакета на стол, взяла листок и еще раз перечитала врачебное назначение. Ну, все ясно.
— Так, снимай штаны и ложись на живот.
Егор вздохнул. Он так и сидел на диване в какой-то неестественной позе.
— Слушай, ну почему все время так получается — что я перед тобой каждый раз во время встречи без штанов?
У него был такой жалобный тон, что сердце мое смягчилось окончательно.
— Ну, во-первых, не каждый раз. Учитывая статистику всех наших встреч — счет, можно сказать, два-два. А во-вторых… А что ж ты тогда на балконе не сказал, что ты на уколы пришел?
После паузы Егор рассмеялся. У него очень приятный смех. И заразительный — потому что я тоже начала улыбаться, параллельно набирая в шприц лекарство.
— Ну? — я подняла шприц иглой вверх, спуская воздух.
Егор еще раз вздохнул. А чего это мы трагедию вселенского масштаба устроили на пустом месте?
— Да ладно, чего ты. Ты же сам сказал, что я все там уже видела. Я вообще, знаешь, сколько мужских жоп видела? Ни одному гей-клубу такое не снилось.
Он снова хохотнул. А потом вздохнул — и принялся устраиваться на диване. Весь из себя, сука, такой стеснительный. Сначала лег на живот, а потом принялся спускать домашние трикотажные штаны. С учётом подклинивающей спины занятие, явно доставляющее мало удовольствия.
— В следующий раз я отвернусь.
— Укол будешь с закрытыми глазами ставить? — проворчал Егор.
— И прямо сквозь ткань! — рявкнула я. Штаны мой стеснительный пациент так до необходимых пределов и не спустил. — Егор, прекращай этот детский сад и освободи мне место для укола!
Он испустил еще один душераздирающий вздох — и таки спустил штаны до конца. В смысле, ниже ягодиц.
Какая, однако, шикарная задница. Главное, не сказать этого вслух.
— Так, — голос вдруг стал хриплым, и я прокашлялась. — Препарат в шприце болючий, предупреждаю сразу. Постарайся максимально расслабиться.
Почему-то сказать ему «Расслабь булки», как я обычно говорила Славке, не получилось. Но и ворковать, как я это делала с Михой, тоже язык не поворачивался.
— Не знаю, как у меня это получится, — глухо проговорил Егор в диванную подушку.
— А тебе раньше уколы делали? — я наклонилась к нему.
— Нет.
— Даже в детстве?
— Даже в детстве, — Егор подумал и добавил: — Только прививки.
— О, так я тебя сейчас девственности лишу?
Егор хмыкнул, а я быстро и аккуратно ввела иглу. Егор дернулся, а я, совершенно неосознанно, погладила его другой рукой по второй ягодице.
— Тише, тише, не дергайся и не напрягайся. Все хорошо. Чем медленнее я введу лекарство, тем лучше оно усвоится. И тем меньше будут синяки.
Егор замер. А я, после небольшой паузы, резко убрала левую руку с его задницы. А правая рука точным, отработанным до автоматизма движением медленно давила на поршень.
А потом я вытащила иглу, прижала комок ваты к месту укола и натянула Егору штаны на место. Он завозился.
— Не вставай. Лежи. Я дверь сама захлопну. Завтра в то же время.
Я сделала пару шагов к входной двери — и вдруг произнесла:
— Спасибо, Егор.
— Мне-то за что? Это тебе спасибо, Леся.
— За то, что не стал просить подуть на вавку.
— А что, так можно было?
Я рассмеялось. Мне нравилось его чувство юмора. Почти так же, как его шикарная упругая задница.
— До завтра, Егор.
— До завтра, Леся.
***
Ну что, к следующему Лесиному визиту я окончательно смирился. Моему смирению очень способствовал тот факт, что болючий — в самом деле, болючий укол — оказался еще и эффективным. И я, во-первых, окончательно разогнулся, во-вторых, смог нормально спать, а в-третьих — полноценно вернулся в работу. Очень вовремя, потому что моя банда малолеток успела за время моего отсутствия пересраться. Я весь день разговаривал с ними по отдельности, потом собирал их обратно в общий чат и устраивал акцию из серии «Мирись-мирись, больше не дерись». Мне бы, главное, к концу чемпионата, до старта которого осталось меньше двух месяцев, не чокнуться с этим детским садом. Усатый нянь, твою мать.
Я прошел в ванную, к зеркалу. Может, и правда, отрастить усы? Буду усатый отче. Или даже бородатый. Представляю, как они будут ржать менее чем через два месяца, когда мы встретимся очно. Сейчас моя команда мечты раскидана по всей стране, самый восточный участник банды — и самый младший, кстати, — живет в Красноярске.
Но на чемпионат мы должны будем все прилететь в Минск.
Я посмотрел на часы. Леся вот-вот должна прийти. Я поймал себе на том, что жду ее прихода. И вовсе не потому, что нуждаюсь в уколе. Я после блокады от веселого доктора и одного укола от злой медсестры чувствовал себя вполне сносно. Думаю, после всего курса уколов буду вообще огурец огурцом. Нет, дело было в том, что… что мне просто нравилось ее общество.
