стенах крепости, а её любимого заточили в темницу, где он умер от голода. Так девушка не обрела покой…
— Боже, — взглянула Софья на виднеющиеся за окном руины замка.
— Умоляю, — встал ближе Алексей, осторожно коснувшись её плеч, чем вернул взгляд к себе. — Соглашайся поехать с нами. Мы вернёмся в Россию вместе и сразу, как только доставим депешу.
— Я хочу в Москву… Таков был план мой и Алёнушки, — вспомнив о подруге, стала снова печальной Софья.
— Ты встретишься с нею сразу, как вернёмся, — обещал Алексей, всё надеясь получить положительный ответ, как его милая собеседница с широко раскрытыми глазами оттолкнула его и воскликнула:
— Нет!
— Ты должна всё рассказать, иначе я не понимаю такого страха, — смотрел с беспокойством Алексей, и Софья повернулась к нему спиной из-за бессилия смотреть в его прекрасные глаза:
— Я поеду с Вами, я вернусь в Россию, но во дворце не останусь!
— Хорошо, — сразу согласился Алексей. — Но ведь ты хочешь увидеть Алёну?
— Да, хочу, но там будет и Мамонов, и другие, — пролепетала Софья и повернулась, будто спешила:
— Когда корабль? Долго ещё ждать?
— Утром, — только и успел ответить Алексей, как Софья выбежала на двор…
22 Часть
— Отчего же любящим и по сей день так трудно остаться вместе? Жаль, сейчас март, а не август, чтобы увидеть призрак, — остановилась Софья у костров руин замка, когда Алексей её нагнал.
— Не убегай, расскажи, ведь допытаюсь, — хотел Алексей больше узнать о прошлом, которое явно так её пугало. — И не стоит не одевшись выбегать. Ещё зима не отступила, — снял он тут же свой плащ, быстро надев ей на плечи.
— На мне шерстяная шаль, — молвила Софья, наблюдая, с каким усердием тот застёгивает на ней плащ. — И что Вы сделаете, если всё же убегу? Заточите в крепости?
— Шутишь, это прекрасно. Мне нравится, — кивнул серьёзный Алексей. — Но вернёмся к беседе о твоей истории с Алёной и Мамоновым. Зачем ты ему и почему вы обе выступали в труппе Саввы? Не мало важно и то, где твой дом, где родные.
— Зачем Вам это? — усмехнулась Софья, не желая ничего рассказывать. — Однажды расстанемся и пути-дорожки разойдутся. Все рассказы просто бессмысленны.
— Всё равно узнаю, — смотрел снова пронзительно Алексей.
— Какое вам всем дело до бедных девушек? — отвернулась Софья, чтобы не попадать под власть его чарующих глаз. — Вы офицер, не так ли? Вы бедны или богаты?
— Это имеет значение? — удивился Алексей и Софья засмеялась:
— Господи! Сударь устраивает мне допрос, а сам скрывает свою сущность!
— Я офицер, не богат. Живу на жалование. Всё? — кратко сознался Алексей, встретив печальный взгляд повернувшейся Софьи:
— Слава Богу, не князь или какой барон. Я бы точно убежала.
Алексей молчал. Он смотрел в её глаза и стал бояться ещё больше того момента, когда Софья узнает о том, кто он на самом деле.
— Что ж, — стала она будто спокойнее. — Спрашивайте, я постараюсь тоже быть откровенной.
— Ты служила с Алёной вместе во дворце и таким образом тебя заприметил Мамонов? — высказал свою догадку Алексей.
— Допустим, — кивнула Софья.
— И потому вы бежали, попав к Савве? — вопросил дальше Алексей, на что его собеседница улыбнулась:
— Вы проницательны.
— А родители? — снова задал вопрос Алексей, желая узнать больше, и Софья отошла в сторону:
— Нет.
— Их нет? — подошёл Алексей, искренне жалея о такой судьбе для неё и был уверен, теперь уже точно не оставит, пока она не обретёт желанное счастье.
— Вы скоро замёрзнете, — взглянула Софья с теплом, желая вернуть плащ. — Давайте вернёмся.
— Ты можешь обращаться ко мне на ты, — попросил Алексей, остановив её руки, которые хотели расстегнуть плащ.
— Оставим всё, как есть, — отправилась Софья скорее вернуться в трактир постоялого двора, что пришлось сделать и её собеседнику.
Ночь не заставила себя ждать. Стемнело довольно быстро, а после сытого ужина всем захотелось укрыться в спальне. На этом постоялом дворе Софье приходилось вновь ночевать в общей спальне со своими спутниками.
Алексей спал на этот раз на кровати, но рядом с постелью Софьи. Она ещё долго не могла уснуть, часто возвращая свой взгляд к нему. Он делал то же самое. Оба пытались скрыть своё внимание в надежде, что слабый свет горевшей на окне свечи не позволит никому увидеть, как путешествует взгляд от потолка к волнующему человеку.
Ранним утром, когда ещё было темно, их разбудили друзья и просили не опоздать на корабль. Собравшись в путь, скоро все покидали постоялый двор, ведя за собой коней, но оставив сани на сохранение до возвращения.
Весь путь в порт и на корабль, который ждал их принять, как пассажиров, Алексей почти не сводил взгляда с молчаливой Софьи. Она чувствовала его внимание, но спряталась за некую маску холодности, лишь бы не выдать истинных чувств, зарождающихся в ней со столь стремительной силой, что становилось страшно потерять волнующую красоту времени быть вместе.
Алексей же переживал за предстоящие события в Швеции. Его с лёгкостью узнают при дворе короля, куда держали путь, — этого будет не избежать. Встреча с близкими людьми так же была неизбежна. Всего этого теперь жутко не хотелось, дабы Софья ни в коем случае не узнала, что он граф, но судьба, как виделось, вела по-своему…
23 Часть
Не прошло и дня путешествия на корабле к Стокгольму. Уединившись в кают-компании, друзья попросили Алексея спеть. Видя удивлённый взгляд Софьи, тот взял висевшую на стене гитару и сел на скамью у стола.
— Он сам пишет и поёт. Уж наверное с рождения, — гордый за друга сообщил Николай.
— Иногда и вместе поём, когда соберёмся перед… Но да ладно, — хотел добавить больше Антон, но замолчал, понимая, что тем самым может случайно выдать то, кто они на самом деле.
Алексей же, видя обращённый к себе взгляд до сих пор молчаливой Софьи, стал играть нежную мелодию, чувственно запев…
За свои грехи ответить пришла пора.
Злой властитель-страх мечту мою украл.
Ни у Бога, ни у святых за себя просить
Не посмею я, лишь бы помогли тебя спасти.
Правду говорят,
Не нам судьба — судья,
Да своей тоской тебя
Тревожить не посмею я.
Правду говорят,
Каждый свой крест несёт,
Да сделаю всё так,
Что счастье тебя найдёт.
Что это — любовь? Побоюсь сказать,
Побоюсь о нас в надеждах утопать.
Звёздный свет блеснёт в капельке росе,
Как в тоске застывшей на глазах слезе.
Правду говорят,
Не нам судьба — судья,
Да своей тоской тебя
Тревожить не посмею
