Нет, вы это слышали?
– Ты сам сказал, что я могу жить своей жизнью, но сегодня вместо того, чтобы поехать домой на метро, я была силком затолкана в машину.
– А нечего выпендриваться, – кидает грубо, сияя зло глазами. – Когда тебе всё на блюдечке подают.
– Да пошёл ты, – цежу сквозь зубы. Иду на кухню, чтобы выпить немного воды. Наливаю в прозрачный стакан из графина. Смотрю за тем, как вода плещется о стенки. И всю красоту перебивает рука, которая хватает стакан.
– Спасибо, что налила, – усмехается, уходя из кухни с моей водой!
Я разъярённо иду за ним.
– Уходи, – говорю упрямо. – Я согласилась с тобой на сотрудничество. И не беседовать, а тем более, держать в своей квартире, я не собираюсь.
– Держать в квартире? Зачем мне это? – говорит, даже не поворачиваясь. Осматривает комнату, ставит нетронутый стакан с водой на тумбочку. – Я приехал к своей любовнице. Поболтать по душам. Почему нет?
– К любовнице? – говорю сдавленно.
– Женой ты сама отказалась быть.
Наконец, оборачивается. Припечатывает одним только взглядом.
– Женой? – я похожа на глупую, раз задаю такие вопросы. – Ты издеваешься?
Ни разу не было разговора о жене!
Да я и до этого была для него лишь анти стресс. Заменой его первой жены. А потом? Он называл меня инкубатором! Только бы я родила ему проклятого сына!
– Нет, – снова садится на диван, расставив широко ноги. – Я хотел сделать тебя своей женой. Тогда. До того, как ты выбрала моего брата.
– Я его не выбирала, – цежу сквозь зубы. – У меня вообще не было выбора.
– Подойди, – его голос раздается словно гром.
– Да сейчас, – фыркаю, отворачиваясь.
– Приказа уходить не было. Иди сюда. Милая пижамка.
– А если я не хочу? – вдруг голос прорезается.
– Ты заключила договор. Или мне позвонить и сказать доктору Черногорскому, чтобы отменил операцию? Без проблем.
Автоматом оборачиваюсь.
Сталкиваюсь со стальной грудью. Утыкаюсь в неё носом.
Когда только успел подойти?
Бесшумно. Быстро. Как хищник.
Который своими лапами обвивает меня за талию. Тянет на себя, садится, и моя голова оказывается у него на коленях. Романтика, как будто!
Касается мокрой пряди волос, которая тут же летит мне за ухо.
– Так-то лучше. Теперь мы можем поговорить.
Злость берёт. И я одновременно в смятении. Впервые такое.
– Перестань кривить лицо. Я пришёл для одного дела, но как видишь, сижу здесь и даже собираюсь тебя выслушать.
Он говорит это серьёзно или издевается надо мной?
– Всё это время ты не слушал меня, делаешь это до сих пор, но сейчас собираешься выслушать меня? Звучит как сказка, – усмехаюсь.
Это не Самир.
– Хочу попробовать тебя понять. Может, удастся, – говорит с издёвкой.
Вряд ли.
– Надо же мне знать, что ты нашла в моём брате.
Есть ли смысл говорить всё? Он ведь опять уйдёт со своим виденьем.
Но я просто скажу.
Дальше его решение принимать это.
Во мне просыпается апатия, хотя внутри всё ещё теплится частичка надежды. Что он поверит мне.
И, возможно… У нас всё наладится. Но, боюсь, тогда уже будет слишком поздно.
Или уже.
Потому что всё, что связывает меня с этим человеком – деньги на лечение ребёнка.
– С твоим братом меня связывает многое, – признаюсь честно. – Ещё в детстве мои родители пообещали меня ему. Когда врач поставил мне диагноз «бесплодие», он отказался от меня. И вот, спустя долгое время он встречает меня в твоём особняке. И когда узнал, что я беременна от тебя…
Замолкаю.
Смотрю в его глаза, не отрываясь.
А там только одно.
Равнодушие…
Следующие слова говорю уже без энтузиазма.
Без толку всё…
– Захотел отомстить. За то, что его обдурили. Он шантажировал меня. Говорил, что если я не расправлюсь с тобой, он избавится от моего ребёнка. Мне было страшно, и…
Я вспоминаю тот день, когда всё это произошло.
Наша последняя встреча.
– Парк, – напоминаю ему. – Ты отошёл, отвечая на звонок. И тогда он позвонил мне. Пригрозил. В тот момент мы были на мушке. Тебе ли, как губернатору, не знать, что тебя постоянно хотят убить. Вот и там. Одно неверное движение, и кого-нибудь точно пристрелили бы. Он велел мне сказать тебе про аборт… Но я ведь не сделала его.
– Если бы ты не сказала этого, в кого бы он выстрелил? – спрашивает холодно. Морозно. Почему у меня стойкое ощущение, что он не верит ни единому слову?
– В меня, – выдыхаю. – В нашего ребёнка.
Говорю это, прекрасно зная, что сейчас он полностью проигнорирует фразу «нашего».
– И ты выбрала избавиться от меня? – усмехается.
Я киваю. Говорю честно, не пытаясь примазаться.
– В надежде, что ты выслушаешь меня потом, когда мы будем дома. Но вместо этого ты прогнал меня.
Злость опять берёт на него.
– Мне вот что интересно, – его безобразно красивое лицо кривит безжалостная улыбка. – С чего ты тогда думала, что я сразу же не прибью тебя?
Больно.
Я думала, что хоть что-то для него значила.
– Надеялась на твоё благоразумие, – сглатываю. Никакой любви между нами не было. Это я понимаю снова. Он лишь пользовался мной. А я всего лишь брала от жизни своё. Да и сейчас между нами ничего не изменилось.
Я нужна ему для одного.
А он мне... Просто нужен. Но перестанет, как только с Камиллой всё будет в порядке.
– Ясно.
Сухо. Безэмоционально.
Прикрываю глаза, выдыхая. И тут же чувствую, как его губы касаются моих губ.
Как же хочется узнать, что у него в голове! Но мне не суждено.
***
Просыпаюсь, открывая глаза. Я надеялась поспать подольше, чтобы время потом пролетело незаметно до встречи с Камиллой. Я даже не помню, как вчера уснула. В курсе, почему сейчас лежу в постели. Оказалась тут не сама.
Встаю сонно с кровати, потираю глаза, пытаясь окончательно проснуться и глянуть на время. Самир, наверняка, уже ушёл. Ещё вчера ночью. Я ничего не слышала, не видела, потому что быстро отрубилась.
Смотрю на время…
Одиннадцать утра.
Неплохо.
Невольно прислушиваюсь, слыша тихое сопение.
