Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Грифон, стоящий поблизости от Никиты, – Идите, мы никуда не спешим.
И лев с птичьей головой торжественно проследовал к башне, у основания которой он лег на землю, сложив голову на мощные лапы:
– До встречи, Ни-ки-та.
***
Кот сидел на гранитном бортике газона возле собора и увлеченно вылизывался. Он не сразу заметил Никиту и Наташу и слегка подпрыгнул от неожиданности, когда они подошли слишком близко:
– Все никак не привыкну, что я здесь не один, – сказал он.
– Немного странно, что они словно ждали меня и говорили только со мной, а тебя даже не заметили, – Никита продолжал начатый ранее разговор.
– Удивительные звери, – ответила Наташа, – Мне кажется, что если здесь есть Грифоны, то наверняка найдется и еще кто-то. Возможно, что мои загадочные создания ждут меня в каком-то другом дворе. А может и не ждут вовсе. Кто знает, вдруг мне нужно было оставаться в том лесу возле огня и теперь меня ищут там. Хотя если честно я рада, что пошла с тобой.
– Я тоже рад.
– Я так понимаю, вы кого-то там нашли? – Кот терпеливо дождался окончания разговора, – И, видимо, этот кто-то вас отпустил с миром.
– Да, Кот, отпустил, – улыбнулся Никита, – И под определенным углом, этот кто-то даже может считаться твоим дальним родственником. Только очень дальним.
– И что теперь? – Наташа присела на корточки возле кота и чесала его за ухом, пока тот всячески мурчал и ластился к ней, – Появилось понимание, куда нам нужно идти?
– Пока нет. Возможно Грифоны смогут указать направление, но сначала я хочу пройтись в сторону метро, раз уж мы здесь оказались. Это недалеко и я не вижу причин отказывать себе в таком удовольствии.
Они неторопливо шли в сторону метро и Никита рассказывал Наташе про свое детство.
– Сейчас здесь все убрано и красиво, все аккуратно и чисто. В мое время было не так. Мое время – это длинные зимы и черные ночи. Серый, черный, густой и синий талый снег, съедающий цвет. Серое на несколько часов небо днем и черное ночью – вот главные оттенки моего Питера. А еще остатки ржавых труб, облупленные, грязно-зеленые стены, выбитые окна с некрашеными рамами и люди, потерявшие все.
Уже в семь лет я самостоятельно уходил из дома на весь день и бродил по острову. Мать за мной не следила, я был предоставлен сам себе. Тогда я и увидел этих потерянных людей. Главное, что мне запомнилось – их глаза. Пустые, большие от удивления глаза. Как тени ходили они по улицам в рабочий полдень и не знали, что делать.
В то время еще не было потребительских кредитов, импортных шмоток, работы, денег, продуктов в магазинах – не было ничего. Были только облупленные табуретки, прокуренные кухни и дедушкин будильник, цокающий на закопченной полке. В кастрюлях был воздух.
И в тоже время открылся первый ресторан быстрого питания, открывались первые ларьки – небольшие отдельно стоящие будки с импортным товаром, внутрь которых было не зайти, ведь поверх стекол витрин стояли решетки, а сами ларьки были стальные. Ценники на товар рисовались от руки или озвучивались при покупке. Такие ларьки любили сжигать бандиты. Подопрут дверь, кинут зажигалку в окошко и смеются, пока человек внутри сгорает заживо.
Я стрелял копейки у метро вместе с такой же шпаной и покупал на них конфеты или жвачку. Мать мне купить их не могла и я сам зарабатывал на сладости. Например, собирал бутылки, лом металлов или проволоку.
Когда ты маленький все кажется веселым и интересным. Я облазил тогда весь остров. Общаги, свалки, трамвайные парки, заводы – много где побывал, много людей увидел. И везде было одинаково – серость, бедность, алкоголизм, наркомания, токсикомания, голод, необразованность, обноски вместо нормальной одежды, безработица и безотцовщина. А на фоне всего этого дворцы, кареты, лимузины, международные выставки, круизные лайнеры из Европы, братки с первыми мобилами и золотыми цепями.
Брошенные заводы и предприятия, дефицит всего, бродяги в подвалах и на чердаках, маги и чародеи всех мастей, экстрасенсы и сектанты, маньяки и одичавшие собаки на улицах. Кто-то наслаждался долгожданной свободой, другие молча плакали над копеечной зарплатой, а третьи оперировали сложнейших пациентов с огнестрельными и ножевыми ранениями при помощью спирта, марли, зеленки и такой-то матери.
Тогда же появился «Крокодил» – новый наркотик, хуже героина. Умирали от «Крокодила» сгнивая заживо за 3-4 года. И люди сами кололи его в вены, потому что гниение заживо мало чем отличалось от обычной жизни.
Дедушка работал в институте, мать была няней в детском саду, бабушка работала в универмаге «Гаванский», сделанном в помещении бывшего собора. Когда началось это лихое время дедушке перестали платить зарплату, в магазинах исчезли продукты, бабушка ушла с работы, так как универмаг закрыли, а мать получала копейки.
Потом у бабушки нашли рак и следующие несколько лет прошли в поисках лечения и хождении по инстанциям. Сделали операцию, но рак уже дал метастазы. Еще два года бабушка умирала, ходить она уже не могла. Морфин для обезболивания был на вес золота, ей выписывали его дедушкиными стараниями.
Жили мы крайне бедно. Курица была в доме два раза в год, на Новый Год и на Первое Мая. Птица делилась между членами семьи поровну. В остальное время ели картошку и макароны, лук и ржаной хлеб. Дед начал потихоньку носить в дом вещи с помоек, мать начала носить с работы еду в небольших стеклянных баночках – жидкие супы и макароны с котлетами из хлеба казались самым вкусными блюдами на свете. А худшим временем было лето, когда садик закрывали и есть становилось практически нечего.
***
За разговором подошли к Среднему проспекту, в конец пешеходной зоны 7-й линии. Слева была стекляшка метро, а прямо через дорогу возвышались два здания с башнями. На навершии башни левого здания колыхался большой плакат с изображением женщины в белых одеждах, молитвенно сложившей руки, в которых были зажаты анкх и посох – символы высшей власти фараонов древнего Египта. Башня справа, украшенная часами, была для Никиты привычнее, поэтому он не сразу заметил плакат на левой башне.
– Это один из первых ресторанов быстрого питания. Сюда меня пару раз возили поесть с племянниками. А что это за? – удивленно спросил он, увидев плакат.
Женщина на нем как будто плыла в прозрачной дымке. Людей кроме них нигде не было. Серое небо и рассеянные тени напоминали пасмурный вечер, в целом создавалось впечатление обыденности и привычности места. На минуту Никита даже забыл, что это не тот Питер, в который
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
