Книга Миражи - Оксана Хващевская

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67

— Ну, наверное, — неопределенно отозвалась она. — Нет, дед точно родом из этих мест, а бабушка из соседней деревни, ее родителей, своих прабабушку и прадеда, я смутно помню, а вот дедушкиных… У него, если мне не изменяет память, вообще из родных никого не осталось, они в Великую Отечественную погибли, дед тоже воевал… Когда началась война ему было двадцать. Он поздно женился… История его жизни полна загадок, о которых он не желает говорить!

— Правда? Тогда, возможно, он помнит Четвертинских, которые покинули Сиренево в двадцать четвертом…

— Может, и помнит, только у нас в доме об этом не говорят, не любит дед вспоминать прошлое, да и бабушка тоже. А что было дальше? Что случилось с ними, когда грянула революция? Как они ее встретили? И главное, как продержались столько времени? Мне почему-то всегда казалось, советская власть стремилась уничтожить российское дворянство как класс.

— У новой власти был двоякий подход, с одной стороны, безусловно, они не спешили доверять бывшим дворянам и имели на это право, а с другой — власти нуждались в умных и образованных людях, чтобы строить новую страну. Известные генералы и командиры были выходцами из дворянских семей. Многим идеи и методы оказались близки. Немало было тех, кого потом расстреляли. Сиренево ведь не сразу перешло к большевикам, Александр Четвертинский потому и не эмигрировал незамедлительно, считал, что сможет приспособиться к новой жизни. Сможет выжить и обеспечить семью. Он не был наивен, но, вероятно, как и многие, не понимал такого кровавого подхода. Советские власти не отбирали усадьбы, если дворяне постоянно проживали там, но забирали все земли, оставляя небольшой клочок при условии самостоятельной обработки. Четвертинский полагал, что справится, да и жена его, Ольга, поддержала в решении остаться. Анастасия, младшая из их детей, родилась уже после революции, а посему другой жизни, кроме скромного существования, которое вели ее родители и старший брат с сестрой, не знала. Зато с теплотой отзывалась о деревенских детишках, которые прибегали играть к усадьбе, и с которыми она проводила время, Понятно, потянуть такое огромное хозяйство в одиночку Четвертинский не мог, хоть и был в некотором роде больше приспособлен к такой жизни, чем другие дворяне. Флигели пришлось закрыть, как и часть комнат в Большом доме, зимой не хватало дров, многие ценные вещи приходилось обменивать на хлеб, картошку и лекарства. Многие дворянские гнезда нищали и разорялись, а их хозяева, когда не оставалось сил и средств, кончали жизнь самоубийством. Надо отдать должное местным, крестьяне немало видели от Четвертинских добра и, зная о бедственном положении своих бывших хозяев, пытались помочь, делились последним. А время, если ты помнишь из уроков истории, было тогда голодное и страшное. Коммунистические репрессии держали страну в ежовых рукавицах. Первой не выдержала старшая дочь Четвертинских, заболев чахоткой, за ней последовала мать… На руках у Александра остались сын Николай, который погиб в Великую Отечественную, и младшая дочь Анастасия. Знаешь, Анастасия Александровна часто говорила, отец винил себя в смерти жены и дочери, именно поэтому решил в двадцать четвертом бежать, чтобы спасти ее и брата, понимая, ничего хорошего его в этой стране не ждет, кроме обнищавшего старого дома, он не сможет ничего дать своим детям. Как я тебе уже говорил, наши семьи были дружны и состояли в тайной переписке все эти годы. Отец моей бабушки помог им, а накануне кто-то из деревенских подслушал в сельсовете, что их собираются арестовать и расстрелять, откуда-то стало известно о переписке. Так это было или нет, им не удалось узнать. Дальнейшая история усадьбы тебе известна, а Четвертинские, прихватив лишь узелок с едой и кое-какой одеждой, смогли через Польшу выбраться из молодой советской республики! Кстати, ты знала, что в глубине парка сохранилось старое кладбище, на котором похоронены Ольга Четвертинская и ее старшая дочь? Александр продал последние ценные вещи, но поставил каменные кресты с выбитыми именами и датами. Мы могли бы поискать его. Вообще, на территории усадьбы сохранились почти все хозяйственные постройки, и даже оранжерея, я обещал тебе экскурсию, вот завтра и пойдем! Хорошо?

— Конечно, — кивнула девушка, внимательно слушавшая Ариана. — Даже если все было так, как ты говоришь, мне все равно не понятно, почему у местных такое негативное отношение к усадьбе и бывшим хозяевам? — задумчиво произнесла она.

— Я не знаю. Может быть, здесь что-то случилось после их побега и пострадали местные, хорошо бы поговорить с кем-то из старожил, но, боюсь, нам эту информацию не добыть, а она многое бы объяснила, в частности, убийство дяди Сережи!

— Ну, попробовать мы могли бы…

— Нет, не стоить ворошить эту историю, ни к чему хорошему это не приведет! — решительно сказал Ариан.

— А тебе разве не хотелось разгадать все эти тайны? — не унималась Шарапова.

— Так, подружка, давай-ка ложиться! День был трудным и насыщенным.

— Ладно, только, помни, ты обещал мне первым не засыпать!

— Конечно! Слово даю…

Глава 6

Домой Юля ушла рано утром. Ариан, конечно, отправился ее провожать, но только до старой плотины, дальше девушка просила не ходить, чтобы не привлекать внимание деревенских. Они простились у полуразрушенной балюстрады, и скоро зеленые кусты, обрамляющие берег, скрыли ее фигурку в розовом платьице. Старовойтов постоял немного, а потом, усмехнувшись, покачал головой и пошел следом, вспомнив про синяки и поклонника, преследующего ее.

Деревня, как и предполагала Юлька, просыпалась. Ясное, солнечное, душистое майское утро было привычным для обитателей Сиреневой Слободы, только Ариан Старовойтов, идя по главное дороге, спиной ощущая любопытные взгляды, провожающие его, чувствовал себя некомфортно. Он ведь никогда не был в деревне, ему совершенно чужда была белорусская глубинка, а посему даже вздохнул с облегчением, когда Юлька благополучно дошла до своего дома и скрылась за калиткой. Парень повернул обратно и ускорил шаг.

Странное дело, совершенно по-другому он чувствовал себя на территории старой усадьбы, когда, преодолев границу владений имения, пошел вдоль берега реки, где вишни в пышных кружевах цветов клонили к реке свои ветки, а птичий гомон нарушал тишину. Дух забвения витал над усадьбой, одиночество и бесприютность бродили по старым тропкам парка, а ему, как и в первый день приезда, было так же легко и спокойно. Его не страшили пустые окна флигелей и хозяйственных построек, не пугал старый парк и тенистые, почти заросшие аллеи, не угнетала тишина, потому что-то здесь она была с легким налетом мелодичности. И дело даже не в том, что

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67