Книга Укради меня - Анель Ромазова

Саша садится спереди. Байк пружинит под его весом. А меня так и подмывает, ткнуться носом ему в спину. Он просто излучает гормональный коктейль, который хочется хлебнуть без остатка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что за желания такие?

Мысленно, надавала себе пощечин. Да так, что лицо начинает гореть. Мурашки прыгают одна на одной от кисти до плеча. Жуть как хочу, приложить к нему пальцы. Повертевшись, хватаюсь за края сиденья между нами, чтобы куда — то деть непокорные руки.

Нужно вести себя достойно. Не смотря, ни на что.

Мама мне с малых лет это внушает. Приводя себя в пример, которому подражать — не стоит. Я родилась, когда ей только исполнилось семнадцать. На этом все планы на будущее, закончились. Папа сразу уехал в Якутию и больше мы его не видели. Ну, разве только на пожелтевшей фотографии, где и лица не разглядишь, но я зачем — то ее храню.

Поправляю шлем. Саша, видимо решив, что если я буду болтаться сзади, могу и потеряться по дороге. Крепит мои руки у себя на талии. Скромность оказывается ненадежным компаньоном. Липну к нему и отрывисто вдыхаю его дразнящий запах мужика. Не тонкий шлейф парфы избалованного мальчика. Это дерзкий аромат здорового, полного сил мужчины.

Мотор издает дрожащий звук, я мгновенно улетаю в облака. Серые дома, через стекло, вдруг становятся разноцветными. Яркими, пятнистыми зданиями.

Нагретый воздух разгоняется мощным двигателем, который несет нас по трассе, превращая в свободных птиц. Как же хочется раскинуть оперение, взлететь и затеряться.

Никогда не чувствовала себя так легко. Нет никаких проблем. Есть я и он. Мы будто планируем на крыле самолета. Танцуем страстное танго в небесах.

Едем очень быстро. Вокруг деревья. Дома. Деревья. Мелькают и сливаются. Улыбаюсь всю дорогу как блаженная.

Колеса застывают на тормозе, а я все никак не могу, стянуть уголки губ. С головой накрывают флешбеки завершившейся поездки. Причем, не только зрительные, но и слуховые. Мотор уже давно заглох, но так и остается, звучать по всей периферии моего тела. Рябью расходится по поверхности кожи.

Увлеченно глазею, на клумбу и тротуарную плитку. Ничего интересного, но так можно, скрыть часть влечения, коим я переполнена. Что за чертовщина творится? Меня редкой встряской, как прокачивает хмельными парами.

Встревоженный папаша выбегает во двор. Мальчик и девочка около четырех лет, бегут следом. Засыпают его вопросом, когда они увидят братика.

— Скай, ты еще медленней не мог ехать, — срывается на Сашу. Мазнув глазами по мне, потом по нему, — Точно справитесь?

Я присаживаюсь на корточки к паре ангелочков.

— Давайте знакомиться, — общительная малышня переключает все внимание на меня. Трещат наперебой имена. Вика и Никита. Тут же вываливается информация. Из набора детских слов понимаю, что их папа прекрасный садовод. Посеял в маму зернышко, и из него вырос их братик.

— Бля не уверен, что осилю твое племя аборигенов — отзывается над головой Саша, обращаясь к другу.

— Рома, не переживайте. Я присмотрю. Все будет в порядке, — успокаиваю, доведенного до ручки, парня. Мечется взглядом то на детей, то в сторону белой иномарки, — Я — Лика.

— Твоя? — интересуется подкуривая. Саша, следует его примеру, и они отходят к машине.

— Случайная. Если вкратце, под надзором, — долетает скептическоеСашино резюме, относительно моей персоны. Мне неловко. Зачем он так при посторонних..

— А с виду приличная. Похрен. Главное детям нравится.

Вика тянет фенечку из крупных камушков у меня на руке. Мы начинаем рассматривать и перечислять цвета. Дверь машины хлопает и Рома уезжает.

Глава 13

— Ебба… четыре раза вымыть задницу пацану — это мощно! Чем они их кормят? — вопрос риторический. Посмеиваюсь над осуждающими нотками, относительно детского пищеварения.

Саша падает на диван, вытянув ноги. Долго рассматривает, а затем накидывает на шею синего Хаги — Ваги. Я иду к посудомойке, по дороге собирая грязные тарелки.

Дети устроили нам обряд посвящения. Хвала всем богам — уснули без пререканий, в девять ноль — ноль. И это, еще один большущий плюс их родителям. Живые, общительные. Зачатые и выращенные в любви (по рассказам самих же деток). При этом, что для меня удивительно, назвать их залюбленными вафлями, ну никак, язык не поворачивается. Настырность и упрямство.

— Хотел же чистый четверг. Чем не он?

— Без бэ, этот четверг, можно, смело назвать самым чистым, — потягивая за длинные лапы чудаковатую игрушку, разминает затылок. Выглядит беззаботным и совсем не строгим. Такой Саша мне невозможно нравится. Слишком мило. И слишком по — домашнему, — Принц Никитос, видите ли, бумагу не любит. Че у него за блажь? С Ликой не пойду, она — девчонка.

— Мальчики — такие мальчики. Четко пояснил, что мужику позорно светить. хм, — заминаюсь, подбирая синоним, совсем не детской трактовке. Не найдя, продолжаю мысль, — Откуда он эти слова взял? Из садика, наверно, принес.

— Ну, Да. И поклялся, меня отмудохать, если еще раз назову его член — пипиркой. Этому тоже в садике учат, а воспитателя зовут — Роман Георгиевич, — цепляемся глазами и прыскаем от смеха.

Ситуация на грани абсурда. Мы несколько часов играли в семью. Как до этого, несколько дней играли в отношения. Молчу о том, что в преступницу и плохого полицейского мы, по всей видимости, тоже играем.

— У тебя хорошо получается — ладить с детьми. Завяжешь с грабежами, сможешь, няней подрабатывать, — не упускает возможности, поддеть.

Никита и Вика после его слов: «Не разбрасывайте игрушки, а то злая Лика, унесет их в рюкзачке», стали, от меня их прятать. Я же не клептоманка, тащить все подряд. Просто жизненные обстоятельства. А у Саши, напрочь отсутствует чувство такта. Крыть мне нечем, только вяло отбиваться.

— Можешь, не напоминать каждые две минуты.

— Так в этом и смысл. Буду говорить до тех пор, пока тебя не начнет тошнить при упоминании.

Скрестив руки на груди, даже не знаю, что ответить. Замечаю, краем глаза, на своем плече кусок засохшего картофельного пюре. Эта же липкость стягивает основание шеи. Пока я рассматриваю, нанесенный одежде ущерб, Саша подкрадывается незаметно.

— Если б у меня была ТАКАЯ няня, то ни за что не отказался, чтоб она мой болт потерла. Попрактикуешься, Скворцова, пригодится в жизни.

Ни стыда — ни совести. Комкаю губку, потом убираю в корзинку. Саша, растянувшись в улыбке, ждет ответной реплики.

Опирается локтями в стойку рядом, заостряет мой взгляд, на атлетически сформированном теле. Раздражаю сама себя,