разобранная звезда, нарисованная ожогами сетчатки. Он увидел фигуру внутри.
Это был человек, его плоть иссохла до костей, руки были привязаны к туловищу путами из сверкавших зелёно-чёрных камней. Швы закрыли его веки, а чёрный пепел окружил глазницы и размазался по щекам. Сигизмунду показалось, что он видит, как кровь бьётся в пронизывавших прозрачную кожу венах. Огонь и осколки от взрывов болт-снарядов вращались вокруг фигуры, расплющиваясь в светившиеся обручи. На секунду существо застыло, видение, повисшее в воздухе, вырезанное из страхов и мифов человечества.
Затем время превратилось в хаос. Вращавшиеся по орбите кольца огня и осколков устремились вперёд. Огненный круг попал в Имперского Кулака. Раздался звук, похожий на звук ленточной пилы, вгрызавшейся в сталь. Кровь хлынула фонтаном, превращаясь в пепел. Из-за спины Сигизмунда луч красного света врезался в Сингулярность, когда её световая оболочка начала закрываться. Сингулярность задрожала, окутанная сиянием и мерцанием ночи. Шквал болт-снарядов ударил в неё сбоку. Она забилась, как насекомое в перевёрнутом стакане. Из неё сверкнула молния, яростно вонзаясь в воздух и землю. Сигизмунд увидел, как её свет на мгновение мигнул, и фигура внутри Сингулярности чётко предстала перед ним. Рот шевелился, как будто начинал складывать слова. Стук сердец в груди Сигизмунда напоминал остановившийся барабанный бой.
Он выстрелил один раз. Болт попал Сингулярности в верхнюю часть туловища и разнёс плечи, шею и череп на куски. Высокая нота, похожая на звук бьющегося стекла, пронзила пределы слышимости и украла шум битвы. Потом была только тишина и узор из разорванных каменных бусин, падавших в грязь.
Сигизмунд уже двигался вперёд, готовый стрелять, даже когда восставшие мертвецы снова превратились в кровавую жижу. Он почувствовал, как успокоилось биение сердец. Это было почти умиротворение. Он посмотрел вниз. Останки Иска лежали под падавшим градом. Он посмотрел вверх, а затем вокруг. Воины в жёлтом стояли вокруг него, покрытые грязью и кровавой слизью. Завеса тумана перед ними поредела, как будто смерть Сингулярности разорвала его ткань.
То, что от неё осталось, лежало на земле на краю траншеи: кусок челюсти и черепа, по-прежнему прилипшие к части рёбер и плеча, из которых тянулась в грязь неповреждённая рука. Теперь она не выглядела так, как будто принадлежала чему-то странному или ужасному. Она была похожа на руку того, кто прожил короткую жизнь, которая истощила плоть под кожей.
Ранн подошёл к нему. Град начал падать в виде отвратительно пахнувшей розовой слякоти. Где-то выше пульсировали цепочки молний. Последовавший за этим гром смешался со звуком взрывов боеприпасов.
— Отличное убийство, — прорычал он.
— Они делают их такими, — сказал Сигизмунд, указывая на останки. Он посмотрел вверх, туда, где в редевшем тумане виднелось подножие скрытой бурей горы. — Правители этого города, они сделали эти… Они сделали их из своих. Когда-то это были их дети.
Ранн пошевелился.
— Теперь они чудовища, — сказал он.
На краю экрана шлема настойчиво запульсировала руна. Данные начали падать водопадом перед глазами, и вокс затрещал, когда прерываемые статикой голоса заполнили уши. Подготовленные и тренированные органы чувств уже обработали изменившийся приказ ещё до того, как он моргнул. В его сознании появились новые цели и условия боя. Это было больше похоже на дыхание, чем на мышление, его разум впитывал информацию в одно мгновение.
Он бросился бежать, Ранн и остальные из отделения последовали за ним. «Лэндрейдеры» подошли сзади, взметая в воздух грязь и кровь. Танки не сбавляли скорости. Сигизмунд и Ранн ухватились за поручни на корпусе одного из них и вскарабкались на ограждения гусениц.
Внезапная волна давления ударила Сигизмунда в спину, и его голова дёрнулась вверх, когда низко над ними пролетела четвёрка «Штормовых орлов». Он видел, что штурмовые двери уже открыты. Воины легиона стояли в проёмах, вцепившись в корпус, с оружием в руках. На плече каждого воина и на корпусах кораблей свирепо встала на дыбы красная гончая, оскалив зубы.
— Они спустили Гончих Войны, — сказал Ранн, его голос был криком на фоне какофонии машинного шума и грома. — Это больше не битва — это казнь.
Имперское возмездие обрушилось на горный город в ускорявшейся последовательности атак: VII и XII легионы нанесли узкий удар, за которым последовала тяжёлая пехота Храдлийских Драгун в сине-жёлтых панцирных доспехах, взводы ближнего боя Инфералтийских Гусар и бронетехника Арталского десятого.
Город встретил их огнём. Человеческие солдаты горели на улицах. Невидимые косы телекинетической силы разрезали тела на кровавые куски. Те, кто продвигался вперёд, встречали существ, сотканных из мёртвой и живой плоти. Биомантичекий ритуал сплавлял конечности со скелетами, вытягивал позвоночники, выращивал и прививал кости к телам так, что получалась броня, которая щёлкала при движении. Люди в центре этих творений — а это именно они — были жителями горного города. Они ходили по его улицам, спали в его домах, разговаривали с другими людьми, жили и проводили свои дни. Теперь они кричали, кружили и тряслись в тех же местах, которые были их домом. Они пробивали броню руками, которые превратились в костяные шипы, прокусывали конечности игольчатыми зубами. Они сражались с неистовством душ, пытавшихся уцепиться за последние мучительные мгновения жизни. Всё это время воины двух легионов продвигались вверх по горе, по выложенным камнем дорогам и через заброшенные здания. Они умирали, поднимаясь, но продолжали двигаться, добираясь до вершины горы и логова ведьм.
Сигизмунд почувствовал, как головная боль усилилась, и отпрянул назад, под прикрытие здания. Секунду спустя взрыв силы пронёсся мимо, разбрасывая куски камня, как ветки во время бури. Осколки со звоном отлетели от угла стены рядом с ним.
— Становится всё хуже, — крикнул Ранн. Сигизмунд оглянулся. Ранн ухмылялся сквозь маску запёкшейся крови.
Из двадцати воинов, участвовавших в утреннем штурме траншей, осталось всего четверо. Он не знал, где на горе находятся остальные силы легиона. Гудящее облако помех окутало вокс, когда окружавший гору туман хлынул вниз, чтобы украсть всё, кроме нескольких метров видимости. В воздухе чувствовался привкус жжёного сахара, все поверхности дрожали. Под ногами мощёная дорога огибала здания, возведённые на врезанных в склон ярусах. Тени башен вырисовывались в клубившихся над головой облаках. Они прорвались сквозь вражеские ловушки, чтобы подняться так высоко, но теперь они наткнулись на стену сопротивления, которая крепко держалась на сужавшихся дорогах.
