презрительно прервала его леди Моргауза. Коннал смущенно замолчал и уставился на нее. — Только дураки могли угодить в такую ловушку! — Я видел, что мама с трудом сдерживает себя. Конечно, она обращала свои слова к Лоту, а не к гонцу.
Коннал тоже это сообразил и с опаской продолжил:
— Во всяком случае, мы атаковали. Противник был хорош. Там стояли люди из Бретани. Они прикрывались большими щитами. Но нас было больше, нас вели великие воины — ваш муж и ваш сын. Леди, мы славно сражались, почти проломили эту стену из щитов. Командовал Уриен из Регеда — настоящий лев. Воины Регеда вообще…
— Я знаю, каковы воины Регеда, — опять резко оборвала его леди Моргауза. — Говори, что случилось дальше! — Ее темные глаза сузились, в них сверкали искры гнева.
Конналл сглотнул, опустил глаза и продолжал.
— Войска Артура медленно отступали. Мы напирали. Это была тяжелая битва. Однако около полудня они начали прогибаться… ну, так нам казалось. Мы усилили натиск. Наконец стена их щитов совсем продавилась внутрь, потом рухнула, и они побежали.
Они бежали, а мы орали им вслед, правда, уже не так громко, как вначале. Жарко было… да и устали мы изрядно. Но преследовать врага — все равно, что набираться новых сил. — Лицо Конналла просветлело, когда он вспомнил этот миг почти победы, а затем внезапно потемнело. — И тут Артур бросил на нас своих всадников.
Леди Моргауза со злобой швырнула свой кубок в стену.
— Они спустились с холма… — процедила она сквозь зубы, словно видела эту сцену воочию.
— Да, с холма, — кивнул Конналл. — Они просто обрушились на нас, очень быстро, ведь они были на лошадях… В бой не идут верхом, так нельзя… и они были с копьями. Они метнули копья, еще не добравшись до наших первых бегущих, и там полегло сразу много воинов. Образовалась брешь, и фланги были совсем открыты. Мы же преследовали их… И вот их лошади уже среди нас. Они били копьями, рубили мечами, а у нас не осталось дротиков, мы же все потратили раньше. Непонятно было, как сражаться с ними. Щитами не закроешься, они ведь уже прорвали передовых и оказались прямо среди нас. Их вел сам Артур, оказывается, он просто отправил кого-то со своим знаменем, а сам оставался с конницей. Он хохотал, он во весь голос орал боевой клич Верховного Короля… Воины Бретани и Думнонии, которые только что показывали нам спины, вдруг развернулись и бросились на нас. А мы… нам нечем было сдержать их, мы не могли сомкнуть щиты, потому что конные воины не позволяли нам… Лошади топтали нас копытами, сбивали с ног. Мы не понимали, что делать. Король Лот кричал, чтобы мы держались, чтобы собрались возле него, но было поздно. Мы бежали. Мы даже щиты побросали, чтобы они не мешали бежать. Король Лот рычал от гнева, и ваш сын стоял с ним. Некоторые из нас вспомнили клятвы, данные ему, и мед, над которым мы клялись ему в верности. Мы остановились, мы даже попробовали пробиться к нашему предводителю, чтобы сохранить свою честь. Мы хотели организовать отступление по всем правилам, медленно и с достоинством, но даже этого не смогли сделать. Щиты наши были изрублены, под ногами лежали тела наших товарищей, убитых при отступлении. Я был рядом с королем Лотом, и потому слышал, как он сказал: «Остается только пасть в бою, вместе с моими воинами!».
Леди Моргауза рассмеялась резким неприятным смехом.
— Как же! Размечтался! — воскликнула она. — «Пасть в бою!» Глупец! Артуру не нужна твоя гибель, Лот из Оркада. Зачем ему лишняя война!
Конналл потерянно кивнул.
— Так и было. Подошел Констанций со своим отрядом и предложил нам сдаться. Я... я...
— И ты сдался! — выкрикнула леди Моргауза. Ее лицо покраснело от гнева. — Вы все сдались и принесли Тройную клятву никогда больше не сражаться с Артуром или с его сторонниками!
— Нам не оставили выбора, — Конналл совсем опустил голову. — Либо сдаться, либо умереть.
Леди Моргауза застонала, словно от боли, и закрыла лицо руками.
Конналл некоторое время помолчал, а потом продолжил.
— Та часть отряда, которая бежала вместе с воинами других королей, попала в ловушку. Их окружили, их гнали, как скот, по долине в Дабхлас. Перед этим прошли дожди, река вздулась, переправиться на другой берег не было никакой возможности. Они сдались, сдались все. Артур приказал не убивать королей. Все они принесли ему Тройную клятву верности. На следующий день он провозгласил себя Августом и назначил войскам сбор в в Камланне. А королю Лоту приказал собрать отряд и возвращаться домой, иначе он сожжет наши корабли, а воинов предаст смерти. Но вашего сына, леди, он оставил в заложниках. Он же видел, как Лот любит Агравейна.
— И вот мы вернулись в Гододдин… Меня послали вперед, чтобы сообщить вам эту весть...
— Артур Пендрагон, — прошептала леди Моргауза, застыв в своем кресле. Ее взгляд был прикован к чему-то бесконечно далекому. Я вздрогнул, потому что понял: ненависть, которую она испытывала к Утеру, теперь всецело перешла на его сына. — «Арториус, Великий Дракон, Август, Император Британии». Он никем себя не провозглашал! Это и есть его римский титул, идиот! Артур, Пендрагон, Верховный Король Британии. Артур… — леди Моргауза неотрывно смотрела на Конналла. Ее лицо искажали ярость и ненависть, недоступные человеческому пониманию. Ненависть пылала черным костром в ее глазах, глубоких, как ночной океан, который, как я знал, давно поглотил ее. — Артур! — взвыла она. — Артур! Ты победил в битве, но война еще не окончена! В том клянусь я, Моргауза, законная дочь Верховного Короля! Тебя ждет смерть! А смерть ты примешь от своего же семени! Да восстанет оно на тебя, и твои новые боги окажутся бессильны против нашего древнего колдовства. Ты во славе, ты уверен в себе и в своих новых богах, тебя любил Утер, но мое проклятие найдет тебя, где бы ты ни был! Я клянусь клятвой моего народа, и пусть земля поглотит меня, пусть небо упадет на меня, пусть море сокрушит меня, если ты не умрешь от руки собственного сына!
Моргауза уже стояла, воздев руки. Мне показалось, что тьма облекла ее сияющей мантией, и в этот миг она была прекраснее любой смертной женщины. Меня ослепила ее
