и остальные учителя?
– Нет.
– Мальчишки из Фэктори, которые давно хотят тебя вздуть?
– Нет.
– Торговцы семечками, у которых ты постоянно воруешь товар?
– Нет! Нет! Нет! – вдруг закричал он и снова расплакался.
– Тогда я уже ничего не понимаю!
Я посмотрела на часы. Мы же в одном классе учимся, и выходило, что мы на половину урока уже опоздали. Если до его окончания не прийти в школу, то классная дама сразу к родителям побежит жаловаться, а мне и так недавно влетело за то, что я нос кому-то, уж не помню кому, разбила.
Я трогаю его за плечо и говорю:
– Слушай, Билли, не знаю, что у тебя там случилось, но пошли скорей в школу.
А он так оторопело на меня посмотрел и схватил за рукав:
– Нет, не уходи без меня. Мне надо в себя прийти. Не хочу, чтобы видели, как я реву. Давай, я тебе расскажу, что случилось, может, мне легче станет. А к концу урока пойдем в школу и придумаем что-нибудь.
– Давай! – соглашаюсь я, и мы садимся на старый грязный ящик.
Я вздохнула про себя: мама мне всыплет вечером за грязные штаны. Она же их только вчера постирала. Ну да ладно! И без того влетит в школе, так что уж теперь мелочиться!
– Такое случилось, – говорит Билли, и немного успокаивается, вытирая рукавом слезы. – Я с мальчишками из Фэктори вчера ночью пошел в заброшенный дом, который у них на отшибе стоит.
– Что? – у меня челюсть от удивления отвисла. – Ты с ними? Но они же тебя давно хотят побить за то, что ты гулял по нашему кварталу с девчонкой из их школы! А потом повадился провожать ее до дома.
– Было такое, – отмахнулся Билли. – Но мы заключили временное перемирие. Договорились, что я к ним раз в неделю беспрепятственно хожу, а их Джеки к нам.
– Ты вообще рехнулся! Они же наши враги! Ты забыл что ли последнюю войну?! – пытаюсь воззвать я к его совести.
– Да какая уже разница, все это к делу не относится! Слушай лучше! – уже твердым голосом, не терпящим возражения, продолжил он: – Сама знаешь, квартал их считается бедным и опасным. Там кабаков много, всяких питейных заведений, а дома почти все, – развалюхи, но один – отличается от всех – тот, который на отшибе стоит. Ты его точно не видела, ты в Фэктори дальше первой линии и не была. Жил в этом доме сто лет назад один богатый торговец Стоун Грей. Он в порту доки держал, они хорошие доходы приносили. И фабрику он построил, потому квартал и называется «Фэктори». Так вот, дом, в котором жил Грей, настоящий замок! Трехэтажный с двумя флигелями, большой, красивый, украшен колоннами, вокруг него – сад. Жил он там один. Поговаривают только, что был он любвеобильным: со служанками своими знался и ходил во всякие дурные заведения. Помимо этого еще и какими-то темными делами занимался, духов вызывал или что-то в этом роде. Говорят, у него целая библиотека была со страшными книгами. На досуге любил он их полистать и на практике применить вычитанное. Расцвет его торгового дела именно черной магии и приписывали. Недаром все его конкуренты умирали один за другим: кто в море утонет, кого зарежут в пьяной драке, а кто – от выпитого вина загнется. Однажды Грей задумал жениться и стал по городу ходить – прицениваться. По гостям разъезжать, где молодые девицы были. И вот втерся он в одну семью, там барышня была красивая, молодая, но бедная. Сделал он ей предложение, она и согласилась. Свадьба, говорят, печальная была. В храме орган заупокойно звучал, будто не венчают их, а отпевают. Девица была странно поникшей, а жених довольный стоял, весь расфуфыренный и гордый, что такой красавицей владеть будет!
Стали они жить вместе в его доме. И с тех пор ее никто не видел. По городу слухи поползли, что проводит он обряды всякие нехорошие над женой своей. И вот, через три месяца после свадьбы слуги, что в пристройках жили, увидели, как из окна его кабинета вырвалась черная тень и стала увеличиваться в размерах! Потом описала круг над крышей и обратно в окно. И бац! Сильный удар послышался, и раздались страшные крики.
Слуги ринулись в дом и, поднявшись на третий этаж в кабинет хозяина, увидели ужасную картину: прекрасная молодая жена Грея мертвая лежала на полу, а вокруг нее был очерчен мелом круг. В глубине кабинета слуги увидели хозяина, он сидел за письменным столом и смотрел, не мигая, в стену. Они стали звать его, но он не откликался. Тогда один из них подошел ближе и обомлел: из груди хозяина торчал тонкий клинок, а на столе лежали исписанные заклинаниями листы и человеческий череп!
Хозяина и молодую жену спешно похоронили на заднем дворе усадьбы, и с тех самых пор в этот дом не ступала нога человека. Его все обходят стороной и считают проклятым.
Я выслушала Билли, он говорил быстро-быстро, как будто пытался перейти скорее к ключевому моменту истории. Но все же я не удержалась и перебила его:
– Прямо таки не ступала нога человека?! Уж кто-нибудь точно нос свой сунул!
– Ну не знаю, – отмахнулся Билли. – Говорю, как мне рассказывали. И вот мы с мальчишками решили туда проникнуть: полазить, посмотреть, может, что интересное нашли бы. Вчера вечером встретились на границе наших кварталов и пошли обходными путями к дому. У них в Фэктори очень сильны предубеждения насчет проклятого дома. Если бы кто увидел, что мы идем туда, нам бы всыпали по первое число. Никем незамеченные мы благополучно дошли до чахлой рощицы, где мало кто бывает. Оттуда мы увидели широкое поле, а за ним лес, а у самой его кромки – проклятый дом.
Что-то нам страшновато стало. Еще и луна полная стояла высоко в небе. Товарищи мои раскисли, и я тогда решил показать им, какой я смельчак и заодно доказать превосходство нашего квартала. «Что стоим? Пошли! Цель близка!» – сказал я. Они нарочито смело ответили: «Идем, идем!».
Чем ближе мы подходили, тем страшнее становилось. Ты представь, ни одной живой души, светит луна, дует сильный ветер, деревья тревожно шумят, а дом все четче и четче вырисовывается на фоне черного неба. Окна, где заколочены, где зияют черными дырами, колонны все облупились, а львы у входа как-то недобро смотрят.
Мы толкнули ворота, которые громко и протяжно заскрипели, и, не смотря на страх, все равно вошли в сад. С трудом пробрались через
