ей все объясните.
Скриплю зубами, но понимаю, что нужно сейчас согласиться, иначе не видать мне матери моего ребенка.
— Хорошо, я подъеду.
А там уже на месте скажу этим курицам, что сам справлюсь и займусь решением этой проблемы тоже сам.
Срываюсь с работы и мчусь в клинику, мысленно прокручивая возможные сценарии. Я понятия не имею, как я буду забирать своего ребенка у посторонней девчонки, которой этот ребенок тоже нужен!
Не просто же так она пришла в тот центр.
А вариант только один рабочий — деньги. Другого варианта в моем воспаленном мозгу не находится.
Беру себя в руки, перед тем как зайти в помещение. Несколько вдохов и резкий выдох. Прохожу в кабинет главной и снова торможу, потому что ощущаю, как из глубин сознания поднимается бешенство.
Мысленно приказываю себе успокоиться, иначе можно наломать столько дров, что потом не вывезу.
— А, Ян Ярославович, проходите, — появляется та самая Елена Ивановна и указывает на кабинет, — Лида, сделайте нам, пожалуйста, кофе.
Девушка за столом в приемной тут же срывается с места и выбегает куда-то.
Я же следую за Еленой Ивановной и усаживаюсь за стол, складываю руки и терпеливо жду, когда мне что-то расскажут.
— Вы извините, что пришлось так долго разбираться со всем. Виновные уже наказаны. И мы нашли девушку, которая сейчас носит вашего малыша.
Киваю.
— Жду имя.
— Её зовут Кострова Анжелика Борисовна, ей двадцать восемь…
Впервые слышу это имя и заставляю себя сидеть на жопе ровно и дослушать.
— Как её зовут?
— Кострова Анжелика. Мы можем сейчас с ней связаться и обговорить вашу ситуацию.
Прокашливаюсь. Всеми силами изображаю, что в горле пересохло и неплохо бы получить стакан воды. Но мои намеки остаются без внимания.
— А можно воды? А то что-то как-то? — расслабляю галстук.
Елена Ивановна тут же вскакивает с места и выходит отходит от стола. А у меня пара секунд, чтобы сфоткать данные этой самой Анжелики, а дальше я уже сам буду разбираться, как мне добиваться своего ребенка.
Кошусь на хозяйку кабинета, вырубаю звук мобильного и делаю снимок. Готово! Теперь у меня в руках телефон, адрес и полное имя матери моего ребенка.
Елена Ивановна ставит передо мной стакан с водой. Залпом выпиваю и выдавливаю улыбку.
— Елена Ивановна, — поднимаю телефон, — срочный звонок. Я вернусь позже, и мы продолжим разговор, если вы не против.
Она растерянно хлопает глазами и кивает.
А я сваливаю…не будет никаких потом. Дальше я сам…
Аля
Живот пронзает острая боль, которая выдергивает меня из крепкого сна. Вскакиваю и кручу головой в попытке вспомнить, где я и кто я.
Вспоминаю, что я приехала к маме, побыть на свежем воздухе и пожить вдали от города. Ребенку должно было пойти на пользу. Но получилось с точностью до наоборот.
Со стоном падаю обратно на кровать и хватаюсь за живот. Утыкаюсь лицом в подушку и дышу. Дышу глубоко, чтобы успокоить стук сердца.
— Так, малыш, чего это ты удумал тут буянить? — тихонько проговариваю, поглаживая животик.
И ведь не было никаких причин, чтобы мне так резко стало плохо и больно. Но сейчас становится очень страшно за сохранность моей беременности. Моего малыша. Он для меня сейчас в приоритете.
— Мам! — набираю побольше воздуха в легкие, чтобы меня было слышно на первом этаже.
Но в ответ тишина.
— Мама, ты в доме⁈ — кричу громче.
Живот снова пронзает болью, и я морщусь. Тут же раздаются торопливые шаги
— Алечка, что такое, моя девочка, ты чего раскричалась?
Мама охает, стоит ей оказаться в комнате и увидеть меня, скрюченную на кровати. Она тут же подскакивает ко мне.
— Что? Алечка, не молчи.
— Ма, скорую вызывай, живот ужасно болит, — со стоном выдаю и снова зарываюсь в подушку.
— Да, да, конечно, сейчас вызову.
Мама убегает за телефоном, пока я пытаюсь нормально дышать. Дышать и не усугублять и без того печальное положение.
— Держись, малыш. Нельзя так мамочку пугать. Нельзя.
Глажу живот и молюсь, чтобы он меня услышал и изо всех сил сражался за жизнь.
— Все, дочка, и Свете позвонила. Вдруг она побыстрее окажется тут.
— Ма, — прикусываю губу, — да что от этого толку? Мне все равно скорую ждать. А то можно хуже сделать.
На удивление скорая приезжает очень быстро. Они грузят меня в машину, ставят капельницу и с сиренами выкатывают из дачного поселка.
Лежу в бессознательном состоянии почти сутки, и, когда очухиваюсь, первый вопрос касается малыша.
— Все с ним хорошо, нам удалось вовремя приехать и сохранить беременность. Но…
Напрягаюсь и превращаюсь вся в слух.
— Что такое, доктор?
Она поджимает губы и заглядывает в карточку. Весь её вид кричит о том, что мне могут не понравиться её слова.
— Алевтина, вам нужно внимательнее относиться к своему эмоциональному состоянию. В этот раз все обошлось, но в следующий может закончиться катастрофой.
Сжимаю руки в кулаки и перевожу взгляд за окно.
— Я бы вам посоветовала куда-то уехать, хотя бы на время беременности. Где вам будет поспокойнее. Некоторым моим пациентам это спасло жизнь. Но решение, конечно же, за вами.
Она склоняет голову, улыбается и выходит из моей палаты.
Кладу руку на живот и выдыхаю. Уехать. Уехать…
Да, это будет лучшим решением. Тем более я и сама собиралась.
Эпилог
Аля
Три месяца спустя
Дни летели с какой-то дикой скоростью. Я не успевала выдохнуть, как возникала какая-то новая проблема, которую нужно было срочно решать.
Но решение переехать туда, где потеплее, стало для меня палочкой-выручалочкой. Токсикоз сразу отступил, и никаких угроз больше не возникало. Я спокойно жила тут уже три месяца. Сестра сама привезла, сама сняла квартиру и устроила меня. Побухтела, что я не берегла себя и теперь вот придется беречь малыша вдали от семьи, но я быстро растопила её сердечко. Затискала и зацеловала.
И сейчас я иду в клинику, которую также нашла через интернет по отзывам, и волнуюсь. Хочется узнать, кто же в домике сидит. Малыш не показал в прошлые разы, и надежда на сегодня.
Уже седьмой месяц, сама не верю, что так быстро пролетают недели и до родов всего ничего. Но оттого все радостнее становится, что скоро я возьму своего кроху на руки и посмотрю в его глазки.
— Алевтина, проходите, — врач отступает и пропускает меня в кабинет.
Сердце стучит в такт шагам, сжимаю руки, чтобы они так сильно не тряслись, и укладываюсь. Датчик медленно скользит по животу, протягивая за собой прохладный след геля.
— Ну что тут у нас. Прячемся?
