забрать трудовую и по-тихому смыться, пока Олег меня не заметил.
Но сталкиваюсь с непробиваемой защитой главбуха, которая наотрез отказывается увольнять без документа с росписью Олега. А дорогой муженёк и не подумал отдать распоряжение, пока я ехала. Хоть я ему и написала уже больше часа назад.
Алла Григорьевна из бухгалтерии краснеет, бледнеет, отводит глаза, даже пытается руки заламывать, но трудовую книжку не отдаёт.
Дородная женщина со жжёными перманентом скудными волосинками в очередной раз поправляет на носу съехавшие очки, вздыхает:
— Лерочка, но вы и меня поймите. Милые бранятся — только тешатся. Вы с Олегом Юрьевичем помиритесь, а он на меня обиду затаит. Вы уж идёте к нему в кабинет. Он ждёт.
Ну, всё. Иду, ладно. Встречи не избежать. Заодно про кредит поговорим.
Лифт вызывать не стала, иду на пятый этаж. По пути нашариваю в сумочке пачку с карамельками, закидываю парочку в рот, принимаюсь усиленно рассасывать, чтобы успокоиться. Пока дотопытваю до кабинета, становится легче.
Раньше или позже, встретиться всё равно придётся. Расправляю плечи, поправляю пучок и толкаю дверь кабинета. Получается, что вхожу чуть ли не с пинка. Пусть знает — меня не запугать.
Задираю повыше подбородок и шагаю внутрь, как в пасть к дикому животному на арене. Сейчас начнётся концерт. Успокаиваю себя, придумывая смешные образы потому, что знаю — в гневе Олег страшен.
Муженёк стоит спиной, с телефоном, прижатым к уху. Разговаривает, смотрит в окно.
— Нет, Виола. Я подъеду через часика полтора. Раньше не смогу, — он разворачивается, в растерянности замолкает, но я уже услышала ненавистное имя, а Олег возвращается к разговору, бросает короткое: — Перезвоню, — нажимает отбой, кидает телефон на стол.
Я подхожу ближе, злорадно наблюдая, как грязные кроссовки оставляют чёрные пятна на дорогущем паркете. Олег окружает себя лучшим: дорогущая мебель в офисе, шторы из дизайнерской студии — всё, чтобы пустить пыль в глаза посторонним. Клиентам, как он их называет. А мне не мог посудомойку купить. Жмот.
«Ну, что ты, дорогая, нас всего двое. Пару тарелок помыть трудно?»
Экран телефона не успевает потухнуть — мне не послышалось, на экране светится имя контакта — «Детка-Ви».
Олег следит за моим взглядом.
— Мы расстались. Она ничего не значит. Я уже говорил.
Ага, почти неделя прошла, они расстались, но до сих пор мило болтают по телефону.
Я демонстративно закатываю глаза и не замечаю, как Олег использует момент и шагает ко мне ближе. Муж тянется, легонько хватает за подбородок, вертит мою голову в одну, потом в другую сторону, рассматривает:
— Ну, ничего так. Хвалю.
Я вспоминаю, что на мне стильный макияж. Проникся, гад. Как я и мечтала.
Выворачиваюсь из загребущих лап, отступаю.
— Олег, верни мою трудовую. В бухгалтерии отправили к тебе.
— Никак не успокоишься? — брезгливо морщится. — Надеялся, ты приползла обратно проситься.
Сглатываю.
— Нет. Я подала на развод через Госуслуги.
Муж меняется в лице. Его благодушная снисходительная маска сползает, обнажая колючий злобный оскал. Когда-то я тащилась от взрывного характера Олега. Когда его гневные приступы были направлены в другую сторону, не на меня.
Ёжусь под уничижающим пристальным взглядом.
— Ты совсем сдурела, малахольная?
Набираю побольше воздуха в лёгкие:
— Я всё сказала, — тяну руку. — Отдай распоряжение о моём увольнении, Олег. Если не успел подписать, то подпиши сначала. Я больше не буду на тебя работать.
Он суживает глаза:
— И кредит сама платить будешь? Силёнки не переоцениваешь?
Кажется, ещё чуть и зарычит.
Мой страх куда-то испаряется. Так часто бывает. Я много сомневаюсь, долго принимаю решения, но в самые ответственные моменты у меня срывает предохранитель.
— Ты сдурел? Эти деньги вложены в твою фирму. Я ни копейки из них не получила.
— А на что ты жила? Разве не на деньги с этой фирмы? — он складывает руки на груди, опирается задом о стол.
— Вообще-то, я помогала тебе. Работу работала, которую ты просил. Как тебе не стыдно меня упрекать?
— Слушай, не дури. Куда ты пойдёшь работать без опыта?
— Не твоя забота. Без тебя проживу. Только кредит выплачивай сам. И да, мне надо вернуть Свете деньги за последний взнос, который ты забыл заплатить. Ведь ты забыл, Олег?
— Отзывай документы на развод.
Молчу. Я уже решила и решение не изменю. Он всё понимает по выражению на моём лице.
— Нет? На нет — и суда нет. Так ведь? Если ты уйдёшь от меня дорогая, то плати кредит сама. Он — твой. Почему я должен платить за постороннего мне человека?
Пытаюсь воззвать к совести:
— Олег, это нечестно. Зачем ты так со мной? Я же вижу, я тебе не нужна. Просто отпусти. Зачем я тебе?
— Чтобы было, — он самодовольно хмыкает. — Это называется юридические рычаги давления, дорогая. Говорю же, ты переоценила силёнки.
Смотрит. Ждёт, что сдамся.
— Может, мне ещё прощения попросить?
— Хорошая идея. А ты соображаешь, когда припрёт.
Он издевается. Реально? Прощения? Козёл. Выдавливаю:
— Нет.
Олег постукивает пальцами одной руки по другой, разглядывает меня, размышляет. Неужели, в нём всё-таки проснулся разум и чувство совести? Мысленно возношу хвалу силам небесным.
Но Олег также молча перегибается через стол и тянется к коммутатору:
— Мариночка, пригласите, Анатолия Петровича.
Потом снова смотрит мне в глаза и склоняет голову к плечу:
— У тебя есть проблемы посерьёзнее кредита. Помнишь, я тебе говорил, что твои проблемы — это наши проблемы. А наши проблемы решаю я. Видит Бог, я и хотел решить. НАШИ проблемы. Ну, раз, ты настаиваешь, что сама по себе, то — you are welcome, малыш.
В кабинет входит незнакомый мужчина — высокий, плотный, с брюшком, выбрит на лысо, с хмурым прищуром в глазах. Глубокие складки на лбу и уголки глаз, опущенные книзу, придают угрюмости и без того мрачному образу в строгом тёмном костюме и начищенных туфлях.
Почему-то его туфли не оставляют грязных разводов на паркете.
Незнакомец кивает Олегу и, не здороваясь, мягкой уверенной походкой проходит, без предложения, выдвигает один из стульев. Разворачивает его так, что, когда садится, широко расставляет ноги и разваливается, облокотившись на спинку, прекрасно видит и меня, и Олега.
Кто это? Один холодный взгляд чего стоит — пробирает страхом. Когда смотрит на меня, внутри всё сжимается, неприятное предчувствие охватывает без видимых причин. От мужчины веет угрозой, прямо кожей ощущаю.
Обхватываю себя руками. Кажется, он уже раздел меня взглядом, и не просто раздел. А успел ввинтиться под кожу и хозяйничает там, как у себя дома.
Краем глаза вижу, что Олег тоже пытается приосаниться, но всё равно лишь сутулит плечи. Значит,
