Цифра подходит?
– Вполне.
В офисе почему-то нам никто не встретился. «Все на тим-билдинге», – пояснила Алла на мое немое удивление. У меня начало создаваться впечатление, что Алла читает мои мысли. Уютный кабинет. Телефон, компьютер, стол, кресло, шкаф, диван, кофеварка, сакраментальный фикус. На стене почему-то – портрет Тютчева. Странно.
– Любимый поэт Тимура Тимуровича, – сообщила Алла. Опять же я успела только подумать: «Странно». – Вы не против Федора Ивановича?
Я подумала во второй раз: «Странно». Тютчев был и моим любимым поэтом. «Она сидела на полу…» Сто лет уже не перечитывала…
– «Она сидела на полу и груду писем разбирала…» – тихо проговорила Алла. Я почти с испугом посмотрела на нее.
– Что, попала?.. – спросила Алла, вцепившись мне в лицо своими зелеными глазищами. Зрачки у нее настолько сузились, что почти совсем пропали.
– Попала.
– Давай на «ты», – сказала она внезапно. – У нас в офисе все на ты. Это стиль Тимура.
– Давай.
– Вот и хорошо. Доставай паспорт, книжку трудовую, если есть… Все эти страховые инэнэны…Что там еще?.. Фотографии завтра сделаешь. Посиди тут пять минут, кофе попей. Я сейчас. Вернусь, и пойдем тебя расселять. Кстати, кредитка у тебя с собой?
– С собой.
– Зайди в банк. Он здесь недалеко, я тебе покажу. Тебе там Тимур кое-что начислил… Сними денег на первое время. Ладно?
– Ладно.
– Ну и хорошо. Я сейчас.
Алла ушла. Я села в кресло, посмотрела на Тютчева. Тютчев тоже сидел в кресле. Он смотрел на меня не отрываясь сквозь очки…
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…
Какое-то тихое, трепещущее, как октябрьский лист, счастье подступило к сердцу. То ли предчувствие, то ли благодарность… Нечто среднее между ожиданием счастья и благодарностью. Надо было найти слово. С минуту я вспоминала. Наконец, вспомнила: «Благодать». Я поняла, что все теперь будет иначе. Что все, что было до этого дня, было только прелюдией. Как в фильме «Начало». Я, перегнувшись через стол, заглянула в дверь. Там – никого. Я быстро перекрестилась. Перекрестилась, глядя на Тютчева. Прошептала: «Спасибо, Господи». Глубоко вздохнула, встала и включила кофеварку.
Глава 12. Они сидели на полу
В этот же день, часа в четыре, мы с Аллой сидели на полу, на индийском ковре, в моей квартире на Пречистенке и пили «Мартини». Бьянко, с апельсиновым соком, как полагается. Закусывали свежим манго, которое Алла три дня назад привезла из Камбоджи. Я сразу же влюбилась и в Аллу, и в манго, и в «Мартини», и в свою новую уютную двухкомнатную квартиру на третьем этаже, с окнами на огромный старый тополь, и даже – заочно – в далекую страну Камбоджу. В которой я никогда не была и о которой так вкусно, зачмокивая ломтиками манго, рассказывала Алла.
С Аллой мы сдружились сразу и, судя по всему, навсегда. Такое бывает. Выпив по первой, мы тут же позвонили Ленке. Сначала с Ленкой поговорила я, потом с ней поговорила Алла. Сразу – на «ты» и так, как будто она знает ее с горшка. Я думала: «Вот нас было двое, а теперь нас трое… И как на подбор: я – шатенка, глаза карие, Ленка – сероглазая блондинка, а Алла – рыжая и зеленоглазая».
Ленка сказала, что приедет в понедельник, когда растуркается с бистро. А Алла сказала, что квартира к понедельнику будет готова. «Жгу мосты, Дусеныш! – кричала она мне в трубку. – Здравствуй, новая жизнь!» Надо же, как иногда все волшебно меняется в жизни. Раз – и сложилось. Десять лет не складывается, а за одни сутки – раз! – и сложилось. Действительно, как в сказке.
И еще одна странная вещь: у меня, как я уже сказала, сложилось (черт с ней, с тавтологией) такое впечатление, что Алла читает мои мысли. Началось все с того, что она угадала ту самую Тютчевскую строчку в моей голове, насчет «Она сидела на полу…». А потом совпадений было столько, что я даже перестала удивляться. Например, я подумала: «Прав был Аладдин: все как в сказке». Алла – как ни в чем не бывало – тут же: «Кстати, Аладдин прилетает сегодня в десять вечера». Я про себя: «До чего же мягкий ковер». Алла, неторопясь отхлебнув коктейля: «Я этот коврик в Индии нарыла, в Джайпуре. Это Раджастан. Отличное место. Там лавки есть, называются “Пещеры Али-Бабы”. Мы с тобой, Дусь, туда съездим. Обязательно съездим. Ой, как там хорошо! Накупим тамошнего антиквариата. Обставим тут все всякими Шивами и Ганешами. Тебе в Индии, Дусь, понравится. Хорошему человеку Индия не может не понравиться».
– Слушай, – сказала я наконец. – Ты мои мысли читаешь. Ал, ты что, эктрасенс?
– Я-то? – Она улыбнулась одними глазами. Брызнула изумрудной зеленью. – Я не экстрасенс. Я ведьма. Добрая, не бойся.
– То есть…
– Вот то и есть. Я, Дусь, профессиональная ведьма. Профессия у меня такая.
– Слушай, Ал…
– Знаешь, Дусь, я тебе потом все подробно расскажу. Постепенно, по мере твоего, так сказать, вхождения в материал. Вернее – буду рассказывать. Тут долгая история. А сейчас пока пойми одно: ты попала… в не совсем простое место, понимаешь? И заниматься ты будешь не совсем простым делом. То есть ничего особенного ты делать не будешь. С людьми разговаривать, «Мартини» пить. Но это все – особстатья. Понимаешь?
– Не понимаю.
– Тимур – не простой человек, он… Ну, потом поймешь. А я работаю на Тимура. «Трансмед», магазины, лес, успокоинчики – все это так, накипь. Оболочка.
– Что такое «успокоинчики»?
– Ну, антидепрессанты. Их так Тимур называет.
– А…
– По сути дела, мы занимаемся… Как тебе сказать, чтоб ты поняла? Покупкой и продажей человеческих связей. В более широком смысле – информации. Сечешь?
– Не совсем. То есть – совсем не. Детективы про это пишут, а как это все в жизни бывает – я не очень знаю…
Я действительно не знала и не понимала. И тем не менее предположила:
– Пиаром, что ли, коммуникациями?.. Маркетингом, или как его?..
– Вроде того. Но только не этой ахинеей, которую изучают в наших вузах, а потом в офисах размазывают. Они там любят надеть пиджаки за две с половиной тысячи евро и стрелки на брейнстормах рисовать с умным видом. «Брейнсторм» – это «мозговой штурм», когда сто лоботрясов в европиджаках собираются и делают вид, что они умные. Видишь ли, у нас пиаром занимаются миллионы людей. А толку – чуть. Просто ситуация такая, что миллионы дармоедов получили образование. Якобы. И они уже уборкой сараев, как честные и бедные таджики, заниматься брезгуют. Их надо чем-то занять. Вот они стрелки и рисуют. В Индии, когда ты в машину садишься, один тебе
