выбрала маки.
Люблю маки — яркие, чувственные, и в то же время трогательно нежные. Рисунок был для нашего человека, пока ещё привыкшего к советскому стандарту бледных постельных оттенков, крайне непривычным. Во весь рулон: сверху — нежно-голубое небо, снизу — зелень и заросли травы́, и на фоне всего этого богатства — огромные алые чашечки цветов.
В друзья шёл нежно-голубой фон с разбросанными по нему небольшими полупрозрачными цветками, отдельными лепестками и маковыми головками-коробочками.
Из первого вышло лицо комплекта, из второго — изнанка и простынь. Красота! Сама бы спала, да деньги нужны.
Немедленно вспомнился анекдот. Буквально через год, когда миллионы будут уж вовсе скакать, он звучал примерно так:
Идёт мужик по рынку, а там второй стоит, курицу продаёт.
– Почём курица?
– Пятьдесят миллионов.
– А чего так дорого???
(Продавец, сокрушённо):
– Деньги очень нужны.
Ну и вот. Решив не тормозить, я сразу раскроила два комплекта: полуторный (типа как на мою кровать), с обычным одеялом, и семейный, рассчитанный на широкую кровать и большое супружеское одеяло. Стандарт взяла сразу евро. Скоро других практически и не будет, а потом, звучало это гордо и пафосно: «евростандарт»! И морда кирпичом.
Всё, дальше можно особо на заморачиваться, шей да шей, строчки все прямые.
Мысли про статью гоняла. Периодически даже записывала кое-что в черновике, опорные пункты, фразы. В середине бросила своё шитьё, пошла, переписала статью наново (да, руками и ручкой переписала, представьте себе!) примерно прикинула — тыщ семь с плюсом знаков вышло. Ну и нормально.
Успокоилась, дошила комплекты, разложила в пакеты.
И правда, как же не хватает принтера, блин! Понятно теперь, почему на старых фотографиях ценники так тщательно через прорезной трафарет нарисованы. Ну, трафарет? Не помните? Продавались в магазинах, такие листы тоненького пластика, в которых были выбиты буквы с перемычками. У нас несколько таких было, побольше-поменьше, потому что маме на работе нужно было, заголовки для объявлений и стендов в саду рисовать. Да-да, шапку через трафарет, а дальше шёл плакат, размером с газету «Правда», выписанный вручную. И так несколько штук, о, боги…
Почему-то все эти трафареты были вытянуты вширь. Зачем именно такое — загадка для меня, честное слово.
Нет, трафаретом однозначно не хочу.
Тушью и пером? Умела двадцать лет назад. Тоже плакатные в стакане вон лежат. Мда, чтоб эта тушь размазалась и вещи ухряпала? Да и бумаги у меня нет, только тетрадная. Вот блин. Написала пока две записки от руки, вложила в конверты, чтоб комплекты не перепутать. Я подумаю об этом позже, как Скарлетт О’Хара.
А ещё, товарищи, как-то вот напрягали меня накатывающие перепады настроения. И эмоциональность — не просто моя, обычная, очень яркая, а прям бешеная. Это что? Это всё время так будет? Или я научусь как-то справляться?
Почему я такого не помню?
Посидела, подумала.
А ответ ведь простой! Не помню, потому что это было для меня нормой.
Да уж, гормоны правят этим миром. И безумную человеческую историю писали именно такие на голову отбитые молодые, как я сейчас. Сабли из ножен вытыргынды! Кровь по стенам! Огонь пожарищ. И ещё там гуси иногда фигурировали, мда…
Вот и загрустилось опять.
Грустнячую ноту перебил телефон. Понеслась в коридор. Мама.
— Оля! Я тебе забыла сказать, там в пакете редиска, огурцы, зелень. И укроп ещё, посуши, а то испортится.
Я оглянулась по сторонам:
— Чё-то я не вижу никаких пакетов…
— В холодильнике! Там и клубники немного, не знаю, варить будешь или так поешь.
— Ага.
— Не забудь!
В трубке загудело. Коронный матушкин номер с завершением разговора. Я усмехнулась и пошла проверять холодильник. Не успела дойти — снова звонок. Забыла что-то, чтоль?
— А-алё.
— Ольга! Ну ты чё?
Анютка! Лучшая моя подружка! Как же я забыла, мы ж с ней почти каждый вечер у неё сидели, трепались, потом она меня шла провожать, её маман всегда всучивала ей ведро с мусором, и мы ещё неподалёку от мусорки (примерно посередине, между нашими домами) стояли по полчаса, ржали, не могли разойтись! Встанем подальше, за трансформаторной подстанцией, и хохочем. Мамы наши потом рассказывали, что можно было в окно выглянуть — послушать наш ржач и убедиться, что всё нормально.
А тут я с четверга — и ни сном, ни духом!
— О, привет!
— Ты сессию закрыла?
— Ага, завтра статью отвезу и гуляю.
— А чё не звонишь?
— Да тут… Короче, слушай, я с таким парнем познакомилась…
В трубке засопело:
— Так, Ольга, шагай ко мне, маман мне тут варенье варить оставила, блин, идти мешать надо, — ну да, телефон-то у них на стенке в коридоре висит, даже до радиотрубок ещё года три… — Расскажешь!
— Ага!
— Ой, всё! — трубка брякнула обо что-то несколько раз. Побежало, поди, варенье.
Я посмотрела на часы — восемь, нормально! — и понеслась к подружке, про шикарного парня рассказывать!
МУКИ ТВОРЧЕСТВА. И ПРОСТО МУКИ
Пришла от Аньки в пол-одиннадцатого. Около подъезда толклись какие-то сумрачные типы́. Я помахала в наши окна, типа встречают меня, залетела на свой этаж единым духом, трясущимися руками открыла замки, заскочила домой, застегнула дверь на шпингалет, а потом уж заперлась как следует. Фубля, не хватало ещё, чтобы меня здесь за пару тысяч наркоши пришибли…
Выглянула из окна. Стоят.
Пошла в зал, села на диван посреди развалов, посидела, успокаиваясь.
Мысли скакали с пятого на десятое, сплошной калейдоскоп. Не усну ведь сейчас, стопудов.
Поставила будильник на десять, чтоб не явиться в универ неприлично поздно, ну и…
Включила какой-то музон и до полночи таскала свои сокровища из угла в угол, прикидывала, какую красоту из них нашью, за неимением компа записывала варианты в тетрадочку. Получилось порядка двадцати различных сочетаний. Ассортимент, панимаишь! И куда ни ткнись, красота пачками.
Как в мультике про волшебное кольцо — «в кажном углу кровать!»
Запихала несколько штук под кровати и диван. Общую ситуацию спасло не очень. Блин, надо хоть частично это богачество до бабушкиного приезда извести. А Вовка в воскресенье придёт⁈ С другой стороны, он мне и поможет! Пока бабушки нет, можно кое-что хотя бы к ней в комнату сложить, а то натурально — склад.
Внезапно вспомнила про дневники, внесла коротенько сегодняшний отчёт в личный, а то представьте ситуацию — да даже просто себя на место возвращенца в тело поставьте: просыпаетесь вы, а в зале — текстильный склад! Я так живо вообразила
