Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Я заплачу сейчас или крикну милиционера,
Видишь, люди вокруг…», — а сама прижималась к груди.
Крепче всяких запретов нас держит такая вот вера.
Губы сами тянулись к дурманным твоим волосам;
Их закусывал в кровь я, и взгляд отводил в поднебесье,
И себя проклинал за покорность тем синим глазам,
Что так ласково греют далекой и близкою песней.
Ты тогда пожалела меня? Или что там еще…
Или попросту знала, что это продлится недолго?
И дрожала рука, на мое опустившись плечо,
И прощальною свежестью лета пах ветер над Волгой.
Где потом не носило меня? В прикаспийских степях,
В хичаурских дорогах и в скалах седых Габустана.
То, что было тогда в самых синих на свете глазах,
Я забыл. И старался забыть поскорей, как ни странно.
Мне бы все позабыть. А когда я зимою вернусь,
Снова встретиться вдруг, — и замрут переулки пустые…
И почувствовать в сердце далекую светлую грусть,
И понять то, что это — любовь…
И что это — впервые…
* * *
Я все теперь приму наполовину.
И, на полсердца наложив печать,
На полувзгляд и полувыстрел в спину
Полуулыбкой буду отвечать.
Полуобман приму на полуверу,
Полуогонь приму на полдуши,
На полбеды отвечу полумерой
И буду скромно доживать в тиши.
Помилуй бог! Как просто и спокойно!
Не надо только принимать всерьез
Обиду, подлость, травлю или бойню,
А также мир надежд, ошибок, грез…
Я буду жить с полухолодной кровью
И ждать багряных листьев к сентябрю.
Я полупьян твоей полулюбовью
И полуверю в то, что говорю…
* * *
Где ты, Монгольская улица?
Редкие фонари.
Маленький дом сутулится
В сумерках до зари.
Пыльный трамвай покатится
Красным пятном с моста.
Память опять спохватится,
И захлестнет мечта.
Будда, вздохнув, неопытно
Взял самурайский меч.
День суетился хлопотно
В жанре случайных встреч,
В стиле заезжих вестернов
И мелодрам, и снов;
Проще назвать, естественно,
Все это как — любовь…
Проще, надежней, выгодней,
Не погрешив в строке.
Вот и рванулась иволгой
Песня в моей руке.
Все мы достойны лучшего,
Чем огонек в пути.
Не обещай, не мучайся,
Не вспоминай… Лети…
* * *
По аллее шел гвардейский полк,
Тихо шел, без труб и без знамен.
Городок провинциальный смолк,
Чуть прищурив ставенки окон,
И ни смех не слышался, ни плач.
Чувства оставались на потом.
На лафете спал седой трубач
Самым тихим, самым вечным сном.
Оставляли русские Смоленск.
Горько-тих чеканный шаг солдат.
Аксельбантов порыжевший блеск
Как-то был не к месту и не в такт.
Небосвод так безнадежно сер.
Да и все хватили через край.
Но усталый бледный офицер
Вдруг взмахнул рукою: «Запевай!»
Вицмундиров черное рванье!
Не до песен тем, кто чудом цел.
Гаркнуло злорадно воронье,
Только полк собрался и запел…
Пели в исступленье, как в бреду.
Голоса охрипшие сорвав,
Пели, спотыкаясь на ходу,
И безбожно путая слова.
Пели так, что слезы на щеках
Ни один за слабость не считал.
Поднималась песня на штыках,
И дрожал нагревшийся металл.
Ветер в нетерпении звенел,
Напоенный болью и свинцом.
И, едва поющий, офицер
Рухнул в гриву мраморным лицом.
Гул орудий плыл издалека.
Ничего… Вернемся… Ничего…
И несли солдаты на руках
Тело командира своего…
* * *
Все в капканах бед и обид,
Душит землю слепая злоба.
А над городом стук копыт,
Словно гвозди бьют в крышку гроба.
Тощих фонарей мутный свет:
Раз пророки спят, небо — немо!
Откровенья — бред, откровенных — нет!
Не горят огни Вифлеема!
Век еще живет, мир еще не стар,
И слепой поэт помнит Музу.
А планета мчит, как бильярдный шар,
И вот-вот закатится в лузу.
Там в сетях систем уже много лет,
Завершив свой бег бесполезный,
Мертвые шары вспыхнувших планет
Повисают над звездной бездной.
Мы спасемся, мы выросли в пене битв,
И оружье у нас любое —
От молитвы, похожей на пьяный хрип,
До бессильных смертей героев!
Нас столетьями вскармливал старый сон,
Что придет наш Спаситель светлый.
Приходили, помногу, из всех времен,
Но земля покрывалась — пеплом!
Птиц и ангелов убивают — влет…
Притерпелись, долой химеры!
И надежды нет, но ведь Он придет,
Наша память и наша вера!
ГРУСТНЫЙ АНГЕЛ (1996)
* * *
Мы затеяли роман
С канделябрами и тмином…
Праздничный самообман
Тает искоркой каминной.
И смеется свысока
Грань хрустального фужера…
Обнаженная рука —
Полувольность, полумера?
Лепесток свечи дрожит,
Как прозренье иноверца.
Капля воска вниз бежит,
Принимая форму сердца.
Обольстительная ночь,
Отменив закон деленья,
Нас отбрасывает прочь
От приличий и сомнений
В правильности наших встреч,
В праведности наших взглядов.
Нас уже не уберечь
От напитка с вечным ядом.
Не укрыть и не спасти
В многогранности Вселенной,
И последнее «прости..»
Прозвучит одновременно…
В. К.
Не твоя вина в том, что мы не вместе.
Не моя вина в том, что мы в разлуке.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
