И от недовольства, сквозившего в его взгляде, напряглась даже Тарасова.
— Доброе утро! — сухо поприветствовал он собравшихся. — У меня сегодня не самый радужный день, поэтому перейдем сразу к делу! Что натворили?
Антонина Федоровна заискивающе улыбнулась:
— Вот, полюбуйтесь, Виктор Эдуардович! — жестом указала на них с Ириной. — Некоторые студентки нынче не в состоянии отличить высшее учебное заведение от ночного клуба! Уже прямо на парах с ухажерами своими целуются! У всех на глазах, бесстыдники! Можете представить, какой позор?
Всего на миг, но в его взгляде сверкнула сталь. Стиснув зубы и нахмурившись, Макаров угрожающе приблизился к их столу:
— Белова! — нетерпеливый рык. — Тебе, смотрю, вообще спокойно не живется?
Кровь кипятком забурлила в венах. Гнев затуманил разум.
«С какой это стати он на меня орет?!»
Опешив, Лена вытаращила глаза и возмущенно воскликнула:
— Че сразу Белова-то? Я вообще ничего не делала!
Удивленно вскинув брови, мужчина прищурился:
— А кто… делал?
— Я и Слава, — тихо призналась Ирина, перетягивая его внимание на себя.
— М! — понимающе кивнул Виктор Эдуардович. — Ясно! Все нормально?
Тарасова бесцеремонно перебила Синицыну, не позволив той ответить:
— Закрывать глаза на подобные выходки я не…
— Антонина Федоровна, — остановил ее жестом Макаров, — они не со зла! Молодо-зелено. Чувства. Гормоны. Сами же понимаете!
— Извольте, но нет! Не понимаю!
— Можно вас на пару слов?
Макаров отвел профессора в сторонку и принялся активно в чем-то убеждать. И чем больше он говорил, тем сильнее вытягивалось лицо женщины. В итоге Тарасова горделиво расправила плечи и дрожащим от волнения голосом обратилась к аудитории:
— На первый раз обойдемся простым предупреждением! Искренне надеюсь, что подобные недоразумения на моих лекциях более не повторятся! На сегодня занятие окончено!
Виктор Эдуардович дополнил ее пафосную речь довольно строгим замечанием:
— Те, у кого нет прогулов — свободны! Идите готовьтесь к следующей паре. Всех остальных попрошу задержаться!
Лене сразу же поплохело. Кровь отхлынула с лица, делая кожу мертвецки бледной. Тем не менее, собрав в кулак все свое мужество, она попыталась под шумок улизнуть из аудитории с основной частью группы. С Ириной.
— Далеко собралась, Белова? — окликнул ее мужчина тоном, от которого прямо повеяло арктическим холодом. — На место села!
Не чувствуя земли под ногами, девушка подчинилась. Медленно побрела к ближайшему свободному столу и обессиленно рухнула на скамейку.
А потом вдруг с ужасом обнаружила, что из всей группы в кабинете осталась лишь она одна. Нахмурившись, Лена вопросительно уставилась на Макарова.
— Все верно! — коротко кинул он, скрестив руки на груди. — На данный момент еще никто из первокурсников не обнаглел до такой степени, чтобы прогуливать занятия в первый же месяц обучения! Никто… кроме тебя!
— Я…
— Четыре пары, Лена! За две гребаные недели!
— И что с того?
— Все твои прогулы приходятся на мои дисциплины!
— Серьезно? — невинно захлопала ресницами. — Я и не заметила!
— О, ты заметишь! — преподаватель угрожающе двинулся в ее сторону. — Обязательно заметишь!
— Не дума…
— В конце года! Или даже… семестра!
* * *
Напряжение сковало каждую мышцу, превращая тело в неподвижную каменную глыбу. Мысли, хаотично роившиеся в голове, вгоняли в ступор.
«И как все это понимать? Что именно он имеет в виду?»
Во рту от волнения пересохло. Да так сильно, что язык неприятно прилип к небу. Дыхание сбилось. Адреналин заструился по венам страшными дозами.
Стоит ли говорить, что ее бедное сердце едва не выскочило из груди, когда мужчина в несколько шагов приблизился к ней почти вплотную? Разве парта, разделяющая их, могла служить достаточной преградой? Нет! Конечно, нет!
Лена хоть и сидела на скамейке, все равно непроизвольно вздрогнула и попятилась назад, каким-то седьмым чувством распознав исходящую от него угрозу. И тут же поморщилась, ощутив, как острый угол соседнего стола впился в бок, причиняя дискомфорт. Будто не замечая состояния Беловой, Макаров навис над ней скалой, упираясь ладонями в столешницу. Та лишь жалобно скрипнула в девственной тишине кабинета, прогнувшись под его весом и силой нажима. Склонившись еще сильнее, мужчина фактически загнал Лену в ловушку, лишая воли своим обескураживающим поведением.
А после принялся разглядывать ее, точно музейный экспонат.
Пристально. Внимательно. Долгим, продирающим до мурашек взглядом.
— Разве мы не договаривались? — Тихо. Вкрадчиво. Почти шепотом. — Ты не создаешь проблем мне — я не создаю их тебе. Было такое, м?
— Но я же и не…
— Было? — процедил, стиснув зубы. — Отвечай!
— Да, было! И что?
— Ничего! — рявкнул вдруг, явно теряя терпение. — Пытаюсь понять, какого хрена происходит? Что у тебя в башке творится, а? Так не терпится вылететь из института в первом же семестре? Хочешь, чтобы тебя отчислили?
— Простите? — Лена воинственно вскинула подбородок, испепеляя преподавателя гневным взглядом. Грудь сдавило, точно в стальных тисках.
— Когда ты уже осознаешь — мы не в школе, Белова! Это там на твою посещаемость все дружно закрывали глаза! А здесь… все иначе! И каждый пропуск без уважительной причины может стать билетом в один конец! В один, мать твою, конец! Тебе оно надо?
Она пристыженно потупила взор, неопределенно пожав плечами.
Бездумно. Машинально. Не преследуя никакой конкретной цели.
Но похоже, сей невинный жест взбесил мужчину окончательно.
Приглушенно рыкнув, Макаров приподнял ее лицо за подбородок, вынуждая смотреть строго на него. Стиснул мертвой хваткой и подался вперед, сокращая расстояние между ними до минимума. Дышал он тяжело. Рвано.
А взгляд каре-зеленых глаз и вовсе сделался диким. Почти безумным.
— Или, быть может, ты себя особенной считаешь? — опалил висок Лены своим безбожно горячим дыханием, заставляя непроизвольно вздрогнуть и покрыться гигантскими мурашками. — И на поблажки с моей стороны рассчитываешь? Поэтому прогуливаешь исключительно мои дисциплины, да? Думаешь, я спущу тебе это с рук? Нет, малышка! Никакого особого отношения к себе не жди! Ты — обычная студентка, коих сотни! Будешь и дальше борзеть, столкнешься с последствиями! Поняла?
«Ой! Кажется, меня сейчас придушат! И закопают мое бездыханное тело на заднем дворе института! Вот блин! Чего, спрашивается, разорался?»
