местах он появился года три назад. Любви никто к нему не питал, а за последние полгода многие стали просто ненавидеть графа. Он откровенно начал подминать под себя всех и вся. Несколько человек, имевших «счастье» помещать Валенсе, просто исчезли.
Все дороги к нам были перекрыты по его приказу. Казаки почти поголовно недовольны тем, что их вынуждают служить этому человеку. Они рассказали мне, что помимо Мирской тропы караул выставлен и на Большом пороге, что бы исключить попытку пройти по Енисею. Все пленные заявили, что не против пойти служить нам, но опасаются за свои семьи.
Посовещавшись мы с Ерофеем решили освободить пленных казаков и отправили их домой по Мирской тропе. Что-то нам подсказывало, что они сагитируют караулы на тропе и около порога идти домой.
В отсутствие Мергена тувинцы в наших пределах напрямую подчинялись Илье Михайлову. Языкового барьера уже не было, многие тувинцы сносно говорили по-русски, а некоторые наши люди прилично овладели тувинским. Илья для охраны наших рубежей привлек почти всех тувинцев и все тропы на Северах и по реке Таловке стали надежно контролироваться гвардейскими нарядами, усиленными тувинцами.
Ерофей успешно выздоравливал и закончив все наши дела в Железногорске, мы вернулись в Усинск. Перед отъездом я еще раз заглянул на местный завод. Кирпичное производство процветало, а вот с добычей железа становилось все хуже. Невооруженным глазом было видно, что скоро озерное месторождение иссякнет.
В Усинск я вернулся уже затемно. Машенька естественно ожидала меня, Ерофей с Осипом приехали раньше и она знала о моем возвращении. Увидев меня он совершенно неожиданно для меня разрыдалась.
— Гришенька, родной, я так боюсь за тебя. Соня, вон целый день прорыдала, пока известие не пришло, что Ерофея прооперировали и он жив. Я, Гришенька, хочу быть слабой женщиной, как вот ты рассказывал в том времени, — я много рассказывал о покинутом мною времени и Машенька не раз говорила, что завидует многим сторонам жизни женщин конца 20-го века. — Я устала быть светлейшей княгиней, хочу быть просто твоей женой и мамой Ванечки.
Если бы кто-нибудь записал всё, что я в ту ночь сказал своей жене, то наверное это было бы величайшее произведение о любви! Не даром говорят, что женщина любит ушами. А так как я не только говорил, то настроение моей супруги быстро поменялось. На рассвете я правда физически был как выжатый лимон и жутко хотел спать. Но после двух часов утреннего сна под крылышком любящей женушки я был свеж, бодр и полон сил.
Утром я поделился с Машенькой тем, что просто не давало мне покоя, почему наши люди так самоотверженно живут, работают и служат? Почему все беспрекословно выполняют все, что от них требуется?
— Гришенька, ты еще всё оцениваешь с позиций того времени. Это там у людей есть свободное время, как ты говоришь личная жизнь, — Машенька опять воспользовалась моими рассказами. — Спроси у тех, кто работал на заводах, сколько часов там длился их рабочий день. Люди не знают другой жизни, везде был тяжелый, каторжный труд. Унижения, побои, издевательства, постоянный страх. Они так жили всегда и везде. А здесь над людьми никто не издевается, не бьет и не принуждает ни к чему. Люди не боятся жить.
Машенька скорее всего права. Я еще многое не понимал в людях, окружающих меня, в жизни, которой жил. Только сейчас у меня стало появляться понимание, что выжить в Сибири в 18-ом веке можно было при одном условии: каждый день, каждую минуту и секунду жить, работать и служить с самой полной отдачей всех своих сил. Неисчислимые богатства, сила и мощь этой земли открываются только самым трудолюбивым и терпеливым людям.
Настроение после ночи проведенной в любви и ласке, и утренних умных философских разговоров было просто великолепное. Я наметил первую половину дня посвятить экскурсии по нашему Усинску, посмотреть наконец-то на наши поля и огороды, фермы и стройки. Я знал, что все идет хорошо, урожай зреет, скотина наша успешно размножается, закрома заполняются и прочее. Но очень хотелось посмотреть на всё своими глазами, сходить в коровник, посмотреть на жующих коров, вдохнуть воздух наполненный запахом парного молока! Как я соскучился по всему этому, ведь мне даже сны снились соответствующие.
И я знал, что мне надо спешить, товарищ Нострадамус предупредил меня, скоро, очень скоро, труба позовет меня в поход.
Глава 8
Товарищ Нострадамус не просто предупреждал меня, он выносил мой мозг, поедом ел весь мой организм.
Машенька быстро поняла моё настроение и как настоящая слабая женщина подставила мне свое плечо. По окончании завтрака, а он был семейным, она поцеловала меня и прошептала:
— Гришенька, прости мою слабость, я просто очень испугалась за тебя.
За десять дней я побывал везде в нашей долине и остался очень доволен увиденным.
Самым главным и приятным для меня было видеть и слышать два десятка новоиспеченных мамаш с детками и множество беременных в самых разных сроках. От этого душа ликовала и пела. К сожалению не обошлось без смертей. На нашем кладбище появилось три свежих могилки. Две бабы и мужик умерли естественной смертью, неожиданностью это не было. Более удивительным было то, что это не произошло раньше.
Осип продолжал свою научную деятельность и я всерьез рассчитывал вскорости получить в наше распоряжение антибиотик. Я по данному вопросу написал абсолютно все, что знал, все его запросы на заводе удовлетворялись после оружейных в первую очередь.
Я много писал по всяким разным предметам и максимально старался заниматься со своими докторами. Они успешно справлялись с лечением наших людей и моего вмешательства к счастью пока не требовалось.
Тимофей везде ходил гордый и важный, ему удалось совершить чудо, всех наших людей он обучил читать, писать и считать. А помимо этого он подключился К Денисовым и они совместными усилиями запустили у нас типографию.
Всё самые смелые сельхозпланы успешно претворялись в жизнь. Ни одна культура из привезенных за зиму не погибла, мало того у нас появились пчелы, одна из семей, пришедших весной вместе со староверцами Морозовыми, принесла с собой три улья. Пчелы сумели пережить такое путешествие, прижились у нас и начали размножаться. Замечательно обстояли дела на наших фермах, душа порадовалась на нашем конезаводе, так я стал называть коневодов Мирской станицы. Кондрат готовился осенью начать ставить первые деревянные дома. Сюрпризом для меня оказалось строительство двух больших теплиц в Усинске. Никто уже не ходил в обносках, все были одеты и обуты, по моему эскизу сделали первую партию полевых сумок. Карандаши, перьевые ручки, тетради, чернильницы и естественно чернила производились в достаточном количестве..
На Николу летнего и на Петра
