не позволяют стране идти вперед ускоренными темпами.
Я отнюдь не собираюсь ничего усложнять. Хотелось бы только показать, что проблемы, стоящие перед сегодняшней Танзанией, сами по себе достаточно сложны. Многое еще не совсем ясно и танзанийцам. Идет ломка устоявшихся норм, традиций и взглядов, привычных еще с колониальных и доколониальных времен.
В своих выступлениях президент страны Джулиус Ньерере нередко упоминает о допущенных ошибках и недочетах. Такое откровенное признание недостатков свидетельствует о том, что в Танзании имеется достаточно сил и решимости для их успешного преодоления. И в этом отношении сделано немало. Добившись независимости, страна под руководством партии ТАНУ объявила решительную борьбу против трех основных врагов: бедности, неграмотности и болезней.
«Вопрос о справедливом распределении возросшего национального дохода является одним из наиболее важных для — партии и правительства. Правительство делает все возможное, чтобы богатый не становился богаче, а бедный — беднее. Оно прилагает огромные усилия, чтобы покончить с эксплуатацией большинства меньшинством», — писала танзанийская газета «Санди ньюс» в декабре 1971 г., во время празднования 10-летней годовщины независимости.
Формирование нации
Если, к примеру, в соседней Кении, говоря о том или ином человеке, обычно добавляют: он — «белый» или он — из племени луо, кикуйю, камба, то в Танзании о человеке судят чаще всего по его «социальной одежке»: крестьянин, служащий, можно услышать еще и такое — эксплуататор. Говорят, что эта особенность имеет свои исторические причины: ни одно из танзанийских племен не было доминирующим; страна пришла к независимости сравнительно мирным путем. «Белый» человек якобы не был здесь ни самым злейшим врагом, ни иконой. Поэтому и деление на «черных» и «белых» имело, мол, скорее социальную, нежели расовую окраску.
Все как будто бы понятно. Действительно, в период, предшествовавший независимости, в Танзании не было, например, таких резких взрывов гнева, как крестьянская война «Мау-Мау» в Кении. Но значит ли это, что тишь да гладь были как бы исторически заложены в танзанийском обществе, чуть ли не явились «благотворным» наследием колониализма?
Разумеется, нет. Обратимся к цифрам и фактам. Так, в апреле 1960 г., то есть за полтора года до независимости Танганьики, только 346 африканцев работало на более или менее высоких должностях в системе колониальной администрации. Всего 346 из 3282 должностей, которые в то время считались ответственными! Как отмечалось в докладе Джулиуса Ньерере на Национальной конференции партии ТАНУ, проходившей в Дар-эс-Саламе в сентябре 1971 г., накануне независимости вся политическая, экономическая и социальная структура страны основывалась на расовом делении. Не только большая часть постов в ведущих отраслях экономики принадлежала иностранцам, ио и среди административных служащих, технических специалистов и квалифицированных рабочих почти не было африканцев, а шкала заработной платы как в частном, так и в общественном секторе базировалась на расовых различиях. Если даже африканскому рабочему и удавалось устроиться в частных компаниях или в сфере общественных служб, то за одну и ту же работу он получал меньше, чем рабочий азиатского происхождения, а тот, в свою очередь, получал меньше, чем европеец. Расовые различия особенно сказывались между неквалифицированным рабочим, получавшим примерно 50 шиллингов в месяц, и высшим правительственным чиновником, зарабатывавшим до пяти тысяч шиллингов, а в частном секторе и того больше.
Тот же самый расовый подход сказывался и на распределении благ, которые предоставляет город: в районах, где жили европейцы, было электричество, водопровод, мощеные дороги. В африканских кварталах все эти удобства, мягко говоря, были далеко не везде, хотя там жило значительно больше народу. В области образования также существовало разделение школ на европейские, азиатские и африканские, хотя некоторые из азиатских школ добровольно принимали и африканских детей. В Дар-эс-Саламе, как и в других основных городах, была больница для белых и больница для африканцев.
Женщины-гончары
Такое положение касалось всех сторон жизни. Поэтому, хотя в Танганьике формально не существовало всеохватывающего цветного барьера, от которого страдали некоторые соседние страны, все сферы общества в колониальный период строились так, чтобы отделить друг от друга людей различных рас. Это явление президент охарактеризовал как «чумное бедствие» для страны.
Итак, накануне независимости не могло быть и речи о каком-то расовом спокойствии. Перед правящей партией ТАНУ встал как один из наиболее важных и острых вопрос о борьбе с «чумным бедствием», о скорейшем разрешении расовых и национальных проблем.
Вот как это выглядело на практике. В том же докладе президент Ньерере отметил, что первые шаги ТАНУ после независимости заключались в намеренном проведении политики «африканизации» общественных служб, хотя партия отдавала себе отчет в том, что эта политика сама по себе являлась дискриминационной. Прежде чем все граждане страны могли бы рассматриваться как равные, было необходимо выправить то положение, когда на государственной службе нации в преобладающем большинстве были лица неафриканского происхождения, выправить положение так, чтобы оно в большей степени отвечало интересам общества. В связи с этим до января 1964 г. африканцам отдавалось предпочтение перед всеми другими в назначении на ответственные должности и продвижении по службе.
«Подобная политика, — отметил Дж. Ньерере, — неминуемо вела к тому, что назначали и продвигали на такие должности людей, которые им не соответствовали, и их приходилось заменять».
Далее президент пояснил: «Безотлагательность в проведении политики африканизации была вызвана необходимостью пробудить у народа Танганьики веру в собственные силы. После того как мы продемонстрировали и себе и другим, что быть африканцем вовсе не означает быть каким-то служащим низшего ранга, нация была подготовлена к тому, что в определенных сферах мы без стыда могли привлекать к работе квалифицированных людей в зависимости от необходимости. Таким образом, с января 1964 г. мы смогли переключиться на другую политику, когда предпочтение тому или иному гражданину отдается вне зависимости от его расовой принадлежности. Такова политика и на сей день».
Эти высказывания президента Танзании интересны по двум причинам.
Во-первых, они ясно показывают, что страна на своем раннем этапе развития как бы «переболела» национализмом. Процесс этот был неизбежен, ведь одним из основных лозунгов ТАНУ до независимости было требование о предоставлении власти большинству населения страны, то есть африканцам. Поэтому без периода «африканизации», несмотря на отдельные его объективно сложившиеся недостатки, партия не могла сразу перейти к той политике, которая, как отметил президент Ньерере, стала возможной только в начале 1964 г., то есть спустя два года после получения независимости. Итак, чтобы отделаться от одной болезни — «чумного бедствия», стране пришлось переболеть другой. Но эта, другая, была скорее похожа на прививку.
Во-вторых, они свидетельствуют о том, что решение национальной и расовой проблемы в Танзании
