совестно постоянно «радоваться своему обучению в гордом ВУЗе».
– Но, как понимаю, – внезапно и загадочно проговорил этот товарищ. – у вас есть увлечения куда более значащие. – сказал он, сделав явный акцент на последнем слове. – Не так ли?
В глазах у Ивана Сергеевича была странная картина. Он то боялся чего-то в этом мужчине, то не пойми что его так сильно интересовало: знаете ли, не каждый день у вас интересуются такими сведениями. Но с другой стороны – может это работник спецслужб? Вот что и взяло Ивана Сергеевича нашего за одно место между ног.
– Не понимаю о чём вы? – стратегия умных – когда надо притворится тупым, и это Иван Буркин хорошо знал.
– О чём же. – Говорил мужичок явно пытаясь сделать вид, как будто он всё знает. – Я о твоих увлечениях. – наконец родил этот товарищ.
– А-а-а-а… – расслабленно и также родив говорил Иван Буркин. – Ну так… я просто философией увлекаюсь, сам люблю читать ещё. – тривиально, как девочка, которая рассказывает стих на табуретке – говорил Буркин.
– Литературой значит увлекаешься. – Продолжал наседать товарищ, также поглядывая в окно и смотря за временем – когда ему нужно выходить. – А какой любимый автор?
– Виктор Гюго. – Горделиво говорил Иван, будто бы уже совсем увлёкшийся беседой, будто бы поверил в её целесообразность. Он бы даже, если бы товарищ не перебил – продолжил бы рассказывать о самой любимой книге – «Отверженные»
– О, Гюго. – будто бы выставляя оценку сказал товарищ. – Сегодня довольно мало людей, кто не просто его читает, а ещё и разделяет его взгляды…
И тут Иван Сергеевич от страха будто бы почувствовал, как его грудь изнутри вся покрыта какими-то тараканами, которые то и дело бегают там и дают то самое чувство…
– Ну… Взгляды… , – растерянно говорил Буркин.
– Я про его идеи с новым обществом в большинстве книг…
Далее Буркин его не слушал. Иван сразу же стал думать: раз товарищ этот очень прыток на свою тему разговора – значит дело таки действительно нечистое. В этом Иван Сергеевич был прав – мужичок действительно мог бы дать почву ещё юному и очень прыткому Буркину, так горящего идеей о переменах, что прямо сгорал в них. Однако или судьбою, или чем-либо ещё, но правила прописываются заранее. И человек в воле следовать им – или нет. Сюжет в конце концов увидит каждый свой сам.
…
В конце то концов Буркин действительно лишь слушал этого товарища, стараясь ничего лишнего не говорить. Вот так вот он стоял и поддакивал, или понекивал (зависело от настроения), да глядел в окно, чтобы не пропустить свою остановку. Вот так бы вечно стоял да ничего не менял. Однако тут так резко мысль зашла в такое непредвиденное русло, что те самые тараканы с новой силой забегали по внутренней стороне груди Ивана Сергеевича.
– И тут мне кажется, что ты такой же человек. – резко обратился к парню товарищ, размышляя за секунду до – о Эсмеральде и её взаимоотношениях с тем самым неудачником из канавы…
– Какой такой же? – переспросил в надеждах – что ему послышалось Иван.
– Такой же непоследовательный по отношению к жизни. – Будто бы пророчил тот товарищ. – Тебе жизнь спокойное время, а ты переворот и митинги, тебе дают пищу для размышления, а ты её выкидываешь и говоришь: «Мы на диете» и себе и своим соратникам.
С каждым его словом – Иван всё сильнее столбенел. Однако дальше было больно.
– Но я же верю, что изначально ты не был таким!
– Почему вы так считаете?
– Ну как же! – искренне возмущался товарищ, – Не говори, что ты уж стал забывать?
– Забывать что? – попытался сдержать зевоту Иван, – Я прекрасно помню всё, не пытайтесь мне что-то внушить.
– Да что ты! Вспомни лето два года назад. – Тут внутри Ивана Буркина как будто что-то ёкнуло, но это уже было незаметно на фоне того, как его изнутри что-то разрывало, будто бы физически, на части.
– А откуда вы знаете? – спросил Иван Сергеевич, после чего случайно закрыл глаза. Он хотел спать. Буркин вообще спит всегда сколько нужно – от шести до восьми часов, однако неожиданно он почувствовал слабость.
– Ты думаешь, что можешь просто так создать какое-то сообщество? – звучал голос, но уже не товарища. Однако это было так неудивительно на фоне сна.
– Ты думаешь, что можешь вообще что-то поменять? – закончил иронично вопрошать голос, после чего раздался долгий смех. Смех, с каждой секундой которого по сердцу будто бы проводили ножовкой из-за чего сердце брызгало кровью во все стороны внутренностей Ивана Сергеевича. В голове был туман, но не обычный. В некоем подобии такого же раздавались и туманы войны, истории, дворцовых переворотов и даже великих построек. Где даже эти события вымерялись пятиметровой видимостью в тумане.
– Ну ты и чудачество. – с высока заявил голос. – Даже бороться начинаешь не оттуда. Даже понять, что ты делаешь всё неправильно, не можешь! – Закончил твердить голос, после чего также разразился смехом, из-за чего чувства внутри Ивана повторились. Было не страшно, но кто-то точно давил ему на душу – нагло, пальцем, не мытым.
– Вот скажи! Зачем тебе понадобилось что-то менять?! А? Тебе, маленькая человетинка, что тебе не по душе? – Продолжал орать в его голове голос. – Смотри на бомжей на улицах! Им вообще потрясно! Иди вместе с ними поваляйся в грязи.
Ивана охватила ненависть. Она была не направленна на что-то, но она просто горела внутри него, внутри того разрезанного сердца, внутри затуманенной, и казалось бы, пустой головы, где была только эта ненависть.
– Можешь им ещё поговорить о своих атавистических идеях! Коммунизм с лицемерным лицом, капитализм с голодной головой, тварь ты с нетронутым сердцем.
– Эй! – раздался посреди всего голос товарища. – С тобой всё нормально? Чего ты уснул?
После того, как Иван услышал товарища, то он, не выныривая из прежних чувств, естественно, просто открыл глаза. Он будто бы не возвращался никуда и никуда не уходил. В голове всё прошло одним рейдом, а в жизни то он вообще не двигался, просто на время своего сонного транса он положил голову на свой локоть, которым держался на поручень сверху автобуса.
– Эй – прозвучал голос того самого мужичка с автобуса, который якобы там интересовался жизнью и местоположением Ивана, зная при этом большую часть.
– Да – Нервно прозвучал голос в ответ того же Ивана Сергейчева, который явно, почти пронюхал фишку.
– Да о чём ты? – возмущался в ответ незнакомец. – Мы же закончили речь на том, где ты учишься и на кого.
– А
