обмывают меня пенными губками, бережно смывают поливая горячей водой из кувшинов.
Чуть поодаль, в клубах пара Галион обсуждает нечто с седым стариком. Увидев, что я пришел в сознание, девушки охнули и испуганно выскочили из воды, стыдливо прикрывая прелести. Галион пожал старику руку и проводив до двери вернулся ко мне.
– Как самочувствие, дорогой друг?
– Как у куска мяса на кухне. – простонал я, пытаясь понять, что повреждено и есть ли переломы. – Где я?
– У меня дома, боюсь я вынужден просить вас погостить хотя бы пару дней. Надеюсь, вы не против?
– Зачем?
– Что?
– Зачем вы спасли меня?
Толстячок расплылся в широкой улыбке, сел на край ванны, одна из девушек выбежала и почти сразу вернулась с кубком вина. Галион принял с благодарным кивком, предложил мне, я мотнул головой и зашипел от боли.
– Ваш бой произвёл на меня впечатление! Подумать только, вы смогли коснуться Малора! Более того, я готов поклясться, у вас было несколько возможностей победить!
– Спасибо. – Ответил я, криво усмехнувшись. – у меня есть серьёзные повреждения?
– Кроме сотрясения, вроде ничего.
– Хорошо…у вас найдется тёмная комната?
Глава 23
Темнота у кровати забурлила под тусклым светом свечи, стоящей на тумбочке у изголовья. Крисси выдвинулась с трудом, сразу бросилась к кровати, охнула увидев меня. В глазах сплелись тревога, страх и облегчение. Она села на край, тщательно ощупала лицо, я слабо зашипел от боли.
– Идиот…зачем ты туда попёрся?
Я криво усмехнулся, прошептал:
– Ещё какой, сам удивляюсь.
– Кости целы? Сухожилия?
– Вроде.
– Знаешь, теперь я сомневаюсь в рентабельности твоего вступления в Тень.
– А я и не собирался вступать.
Повисла тишина, девушка быстро наклонилась и поцеловала в губы.
– Узнал, что-нибудь?
– Мало чего, бьются на смерть, на зеркальной арене с кварцевым песком. А ещё у них есть чудовище.
– Василиск? Вурдалак? Ящер?
– Человек.
Крисси мелодично засмеялась, поперхнулась увидев выражение моего лица.
– Как человек может быть чудовищем?
– Он оторвал орку голову, одним ударом кулака…поверь, даже просто оторвать голову, даже курице, не так уж и просто.
– Никогда о таком не слышала.
– Я тоже. Это меня и пугает, плюс у них есть Малор.
– Кто?
– Лучший боец эльфов. Собственно, он меня и разукрасил.
– Я не понимаю Зим, порой ты мне кажешься демоном коварства и смерти, а порой, как сейчас, самым последним из идиотов.
– Что поделать, я – всего лишь человек.
Девушка положила на кровать лук завернутый в чёрный шелк вместе с тулом, плотно набитым стрелами. Придавила сверток стеклянной баночкой, наполненной синеватой субстанцией, похожей на жир.
– Вот, пусть тебя мажут этим, побои заживут быстрее, даже шрамов не останется.
Я покачал головой.
– За лук спасибо, но мазь убери.
– Сбрендил?
– Мне нужны обдумать всё, провести переоценку ценностей…и многое другое.
– Зим, не дури…
– Я сказал.
Крисси вздёрнула носик, вскочила с кровати и прежде, чем исчезнуть в тенях сухо бросила:
– Зим, ты просто сказочный…
Тьма поглотила конец фразы. Я прикрыл глаза и прошептал сам себе:
– Ты даже не представляешь насколько.
Глава 24
Галион живёт в небольшом особняке, вблизи городской стены и в достаточном удалении от деревень, окружающих Столицу. Утром просыпаясь от пения птиц, вместо истошных завываний петуха или воплей лоточников, я даже рад такому повороту событий. Крисси больше не приходила.
Вечерами и днём я беседую с Галионом о боях и последней войне рас. У толстячка оказалась обширная коллекция оружия, от коротких стилетов гильдии Убийц из Имперской столицы, до кривых клинков пустынных народов.
Внутри меня что-то так и не срослось, теперь свербит, впивается в душу каждую ночь. Я проиграл бой, пусть и лучшему из лучших. Пусть и, отчасти, намеренно. Я проиграл. Был на волосок от смерти…а что осталось бы после меня?
Моток грязной одежды и лук с парой ножей?
Я перебил столько погони, что крови хватит на полноводную реку, а трупами можно устелить дорогу отсюда до крайнего города империи. Но что изменилось? Ничего! Погонь так и лезет из всех щелей, ничего и никого не боясь. Женщина, выйдя из дома, даже днём, рискует быть изнасилованной и убитой.
Не обязательно в такой последовательности.
По сути, я ничего не сделал. Кошмары, мучающие каждую ночь, получены зря. Сонм мертвецов вдоль серебряной дороги, лишь капля в океане человеческой грязи. Даже будь подобных мне, вновь, тысячи, ничего бы не изменилось.
Я вообще на верном пути? Нет…он обязан быть верным! Что может быть правильнее, чем устранение гнили? Но почему её не становится меньше?
***
Сев на кровати, поднёс ладони к лицу и медленно сжал кулаки. Едва зажившие раны по всему телу мерзко заныли. Ногти до боли впились в ладони, костяшки побелели, крупные, хорошо набитые, способные дробить кости. Эти руки несли только боль и смерть, с искусностью достойной более благой цели. Например, строить дома, для сирот или ночлежки. Это всяко даст куда больший эффект в будущем, чем бездумное вырезание…
Да…кажется в детстве…точно, мой отец был плотником, наверное, я смогу припомнить пару его уроков. Или пойти охотников в вольные земли, да раздавать часть добычи нуждающимся…
«А что с Зеркальщиком? Что с Проклятьем? Что с убитым стариком библиотекарем? Они пытались убить тебя!»
«А не плевать ли? Меня пыталось убить куча народу, начиная с братца, заканчивая эльфийском генералом.»
«И сколько из них живы?»
Провёл ладонями по лицу, скрючил пальцы впивая ногти в кожу, встал и прихрамывая вышел из комнаты. Во дворе миниатюрный сад с клумбами пышных цветов и карликовыми деревьями. Лунный свет искажает перспективу, вытягивает тени, луна зависла в зените, как зрачок умертвия. Трещат цикады, где-то в лесу за стенами усадьбы поют птицы.
Сев на скамью откинулся всем телом, вперил взгляд в луну, пересчитывая каждую оспину на поверхности. Голова болит от теснящихся мыслей, виски заламывает, как от ударов молотка.
«Зачем я всё это делал? Нужно было изначально забить, подумаешь, попытались убить за отказ…в конце концов, снятие проклятья благородная цель. Это послужит началом новой войны рас, а значит я смогу убивать нелюдей.»
«У всего есть цена, а снятие столь мощного проклятья будет иметь циклопическую цену! К тому же, зачем эти бои? Точно не ради денег.»
В кустах напротив зашуршало, на дорожку выскочила серая кошка с толстой крысой в
