были другие. Не золото и не драгоценные камни. Ахмед обнаружил подземную военную базу, построенную здесь когда-то русскими. Как и почему это было, теперь приходилось лишь только гадать.
База была законсервирована, но ракетная шахта оказалась пуста. Пустыми оказались и хранилища ракет. Зато складские помещения были забиты до отказа. Что или кто помешал бывшим владельцам вывести все это добро, знали лишь они сами. Возможно, эти подземелья кто-то рассчитывал использовать как убежище. Такая версия вполне была вероятна. Но, Ахмеда это не волновало. Главное, теперь он владел всем, что здесь находилось.
Стеллажи, заполненные консервами, тканями, бытовой техникой, посудой, одеждой, электроинструментами: Ахмед не сомневался, что со своими связями найдет всему этому применение. Но самым главным трофеем оказался арсенал, забитый под завязку всеми образцами огнестрельного и холодного оружия. И все в прекрасном рабочем состоянии.
Кроме того, Ахмед обнаружил одно необычное помещение. Он даже не сразу определил для чего оно предназначено, полагая, что это пункт управления боеголовкой. Но в скорости, разобравшись во всем, понял, что это пункт связи с русским спутником «Космос 2266», настоящим боевым космическим орудием.
Поначалу Ахмед даже испугался, когда понял, какая власть теперь сосредоточена в его руках. Но вскоре, перспективы, что сулили ему возможности обладания этой мощью, затмили страхи и он решился на испытание. Цель была выбрана не случайно. Это был коварный план, правда, придуманный не им. Его дело было лишь показать, на что способно это оружие. Ну и конечно получить то, что было обещано заказчиком — деньги. Много, много денег.
И теперь, когда дело сделано, он узнает, что на том самом цепеллине летела она. Та, ради которой, может быть, он и затеял все, что затеял. Ахмед с дрожью в душе осознал, что добиться любви этой девушки вряд ли теперь сможет. Обладать ею, да. Он уже ею обладает. Она его. Но он-то хотел другого. Он хотел взаимности.
И еще этот наместник! Жирный болван! Даже не сообщил, что на цепеллине остались живые. Хорошо, что Крепость и ближайшая к ней территория экранированы, иначе здесь давно уже были бы люди шахиншаха. Девушка, подданная Индокитая и, несомненно, имеет эрфид-метку, которую отследить не составит особого труда. И все же! Все же!
Так, в душе Ахмеда кипели страсти, не дававшие ему уснуть. Мысли снова и снова возвращались к девушке. Жар накатывался волной, когда он думал, что она могла погибнуть. Но он успокаивал себя тем, что она жива. И это чудо! Значит, девушка предназначена для него. Значит, судьба вот так преподносит ему очередной подарок!
Нервное напряжение дня сделало и так всегда подозрительного Ахмеда еще чутче, и он не пропустил вторжения в Крепость.
***
Я проснулась среди ночи от шума стрельбы. Сердце в тревоге забилось. Адина тоже вскочила и зажгла лампу. Мы притихли, вслушиваясь в далекие, гулкие голоса и автоматные очереди, вспарывающие тишину ночи. Потом прогремел взрыв.
Шум стрельбы приближался. Вскоре за дверью послышался топот и выкрики. Там что-то происходило, и в моей душе зародилась надежда. Когда первый луч солнца проник через узкое оконце в нашу темницу, за дверью лязгнул замок.
На пороге возникла высокая фигура мужчины в военно-полевой форме. Адина закричала и упала в обморок. Мужчина кинулся к ней:
— Адина, Адина, — он гладит ее по волосам и щекам, немного трясет, пытаясь привести женщину в чувства. Наконец она открывает глаза и шепчет:
— Муфади.
Они обнимаются. Адина рыдает. Мужчина сдерживается, но на глазах его блестят слезы.
— А меня ты видеть не рада? — знакомый голос отрывает мой взгляд от созерцания душещипательной сцены встречи Адины и ее мужа, и я вижу того, кого уже не чаяла видеть.
***
— Бандиты думали, что убили меня и бросили в речку.
Я смотрю на живого Ратмира, сидящего напротив меня, и не могу поверить в происходящее. Блаженная улыбка не сходит с моего лица, и я ничего не могу с этим поделать. Наверно вид у меня идиотский. Но сейчас, честно говоря, мне на это наплевать. Я замечаю в нем некоторые перемены: излишнюю худобу, последствия перенесенного ранения. В остальном он все тот же. Взгляд бирюзовых глаз мягко лучится и я ловлю себя на мысли, что любуюсь его глазами, его лицом. А он продолжает рассказывает свою невероятную историю:
— Холодная вода привела меня в чувство, и я выбрался на берег. Как позже выяснилось, пуля прошла навылет, каким-то чудом не задев ни одного жизненно важного органа. Но сама рана была серьезная. Я забрался в кустарник и сделал себе пару уколов, после чего видимо отключился.
Меня нашел один местный житель. Рыбак. Какой черт понес его в эти кусты он и сам не понял. Но в Крепость обо мне он не сообщил. Я провалялся в его хате пару дней, пока не пошел на поправку. Конечно, снова спасибо моему вещмешку. В нем нашлись необходимые лекарства. Адалат, мой спаситель, оказался фискалом шахиншаха. Фатх Али-Хан уже давно готовил военную операцию, по усмирению местного султана и следил за всеми его делишками. Да вот не уследил.
Индокитай затребовал расследования гибели машины и под прикрытием экспертов, чтобы усыпить бдительность бандитов, сюда прибыл спецотряд. Ко мне их и привел рыбак. Я представился, как выживший с цепеллина и предъявил эрфид-метку. Ее подтвердили. Я все рассказал, что видел и слышал. И о тебе. Что ты жива. Так что Лео, скорее всего, уже знает об этом.
— Спасибо, — я с благодарностью смотрю на своего спасителя. — Но зачем нужно было сбивать цепеллин? Ведь столько людей погибло!
— Думаю, сбитая машина должна была стать искрой, из которой заговорщики хотели раздуть международный конфликт, но просчитались. Индокитай сумел определить, что послужило причиной гибели машины, и даже отследил орбитальный удар. То, что русский спутник ожил, знали многие, но вот кто управлял этой опасной штукой и откуда, оставалось загадкой. Теперь уже ясно. Один из людей Ахмеда сдал его с потрохами. Жаль, что сам Ахмед ускользнул.
— Ну а ты? Сама-то как? — переводит он тему на меня.
— Хорошо. Чуть замуж не вышла.
Его бровь ползет вверх.
— Насильно хотели выдать, — торопливо добавляю я, понимая, что несу чушь. — Я отказывалась!
Ратмир хохочет. Я тоже.
Мы смеемся до слез, до икоты, до изнеможения, снимая все нервное напряжение, что пришлось нам обоим испытать в эти дни. Смеёмся, пока не выдыхаемся окончательно.
***
В столице Персии мы пробыли недолго. Передо мною встала дилемма: как быть? Ратмир, по документам, был Виктором Штефаном, гражданином Новой Европы. Я Дора Лан, гражданка Индокитая. В свете
