— Сейчас посмотрим, — кивнул Павел Петрович. — А вы знакомьтесь: это Лариса, хозяйка дома. Моя супруга Ирина Васильевна…
Говорил он громко, отрывистыми четкими фразами.
— Можно просто Ирина, — улыбнулась женщина, и я кивнула. Ирина оказалась невысокой и чуть полноватой, но это ничуть ее не портило. Ухоженная, интересная, со светлыми волосами до плеч и аккуратной укладкой, она была какой-то мягкой и уютной, а говорила, в противоположность своему громогласному мужу, тихо, будто вполголоса.
— Моя… дорогая теща, Елизавета Игоревна, — продолжил Павел Петрович. — И детишки — Матвей, Степан и Аглая.
Очевидно, старшим из “детишек” был мрачный парень, который при этих словах только закатил глаза, а я весело хмыкнула. Даа, это мне с мамой повезло, она давно с моей самостоятельностью смирилась. Но если ты в таком возрасте продолжаешь жить с родителями, они будут всегда считать тебя ребенком. На самом деле я давно заметила, даже по своей группе в универе: наши, общежитские, и те из студентов, кто снимает квартиры и живет самостоятельно, уже ко второму-третьему курсу становятся заметно взрослее своих ровесников, остающихся до сих пор под родительским крылышком. Так что может этот парень и старше меня на пару-тройку лет, зато я — взрослая самостоятельная женщина! И еще целая домовладелица, вот! Ну… пока, по крайней мере.
А еще он показался мне смазливым, как девчонка. Терпеть не могу такой типаж. А вот моя Катька бы уже пускала слюни пузырями, она на таких красавчиков западает.
— Давайте пройдем в дом, я вам все…
Все пошло не по плану с самого начала. Потому что Павел Петрович, кивнув мне, тут же решительно зашагал по ступенькам. Но вперед него прошмыгнула девочка — на вид ей было лет семь-восемь. И именно она первой схватилась за ручку двери и распахнула ее еще до того, как я успела что-то предпринять.
В ужасе вскрикнув, я рванула следом, едва не оттолкнув плечом Павла Петровича.
Обошлось. За дверью была всего лишь прихожая. Правда, выглядела она иначе, чем десять минут назад — но все-таки была самой обыкновенной прихожей. Двери и лестница тоже были на месте — изменились только мебель, светильники и обои на стенах, став, кстати, куда более современными.
Я с облегчением прислонилась к дверному косяку и только тут поняла, что все члены семейства, стоя перед входом, озадаченно смотрят на меня. Черт, надо бы как-то объяснить свое поведение…
— Извините. Вы проходите, я… просто испугалась, вдруг на девочку упадет что-нибудь. У меня тут, знаете… — я осмотрелась и не нашла решительно ничего, что могло бы упасть. — Тут… дверца шкафа сломана, вчера на меня чуть не упала, вот я и боюсь теперь…
Боже, что я несу? Как у шкафа-купе вообще может упасть дверца?
Члены семейства Самохваловых тем временем поочередно заходили в дом, озираясь.
— А-а, — Павел Петрович добродушно усмехнулся. — Ну, шкаф — это ерунда, починим. Ну-ка, что тут…
И снова — я не успела его остановить. Собственно, даже если бы я схватила его за руку — вряд ли бы смогла удержать. Мужчина, как раз остановившийся возле шкафа, просто дернул в сторону его дверцу и открыл. Мне казалось, что это происходит в замедленной съемке, и я уже обреченно понимала, что он там увидит — потому что, как всегда, не к месту об этом подумала.
В шкафу ровными рядами висели пальто, шубы, легкие куртки и плащи. А в самом дальнем углу сиротливо переминался с ноги на ногу, поблескивая зелеными глазами, скелет Генри.
— Замри! — одними губами шепнула я ему из-за плеча Павла Петровича, и тот изумленно обернулся. Но скелет, слава богу, послушно замер.
— Это, это… светильник! — нашлась я. — Не обращайте внимания. В прошлом году на Хэллоуин дом оформляли, вот и остался такой… ночник.
— Бесовские праздники! — проскрежетала мерзкая старуха.
— А почему в шкафу? — озадаченно спросил Павел Петрович.
— Ну… в каждом шкафу должен быть свой скелет, правда? — я постаралась непринужденно улыбнуться. Ну да, у меня ночник в шкафу. В виде скелета со светящимися глазами. А вдруг я ночью захочу проинспектировать шубы в романтичном освещении? С кем не бывает, в самом деле!
И потом, может, я забочусь о моли. Может, ей страшно там в темноте сидеть. А с Генри — не страшно совсем. Он вежливый!
Павел Петрович подвигал бровями и покачал головой, а ребенок Аглая бесцеремонно обошла его и тоже заглянула в шкаф.
— А ничего. Мне нравится. Вы же его оставите? Я бы в своей комнате поставила.
От ответа меня избавила Ирина.
— Еще чего не хватало! — она решительно взяла дочь за руку и потянула ее от шкафа. — Паш, починкой потом займешься. Давай дом смотреть. Тут три этажа, полдня ходить можно!
А она оптимистка.
— И мансарда! — я радостно закивала, ненавязчиво закрывая дверцу шкафа. Ой, а в мансарду-то я и не заглядывала… и на третий этаж тоже. Ну… будем решать проблемы по мере их поступления. Главное — подниматься по лестнице первой и никаким девочкам не давать прошмыгнуть вперед себя. И мальчикам тоже! И про подвал, пожалуй, лучше вообще пока не говорить, а то что-то мне в подвале ничего хорошего не воображается совсем.
Так, для начала — самое безопасное: кухня! Тем более, что кухней я честно горжусь. Современная, красивая…
— Ну… — по лицу Ирины было видно, что она пытается быть тактичной. — М-м-м, мило.
— Чисто столовка! — скрежещуще припечатала бабка.
Это где она такие столовки вообще видела, карга?!
— Ну, мам, — Ирина увещевающе положила руку на плечо старухи. — Сейчас так модно. Ну, я бы предпочла поуютнее… ничего, со временем мебель поменяем, будет и вполне ничего. Зато смотри, какая площадь! И холодильник большой.
— А чего вы, — Павел Петрович пожал плечами. — Кухня как кухня. Плита вон есть. И холодильник. Чего еще?
Ясно… понимания я здесь не дождусь. Да что они знают вообще об идеальных кухнях! Как-то даже не хочется показывать им свою идеальную спальню. Наверняка и там им все будет не так!
Тем временем ребенок Аглая дернула мать за подол, а когда та наклонилась, что-то шепнула ей на ухо. Ирина тут же подошла ко мне с обеспокоенным лицом.
— Ларис, а покажите нам, пожалуйста, туалет.
Я несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь понять, как теперь поступить. Это была катастрофа. Вся толпа организованным коллективом туда вряд ли пойдет. И почему такая простая мысль не пришла мне в голову сразу? Что, что теперь делать?!
— Лариса? — Ирина смотрела на меня уже с недоумением.
Даже если я прямо сейчас скажу, что передумала продавать дом, любой нормальный человек спросит — но пустить ребенка в туалет-то ты можешь? И что я могу сделать? С визгом встать в дверном проеме? Хорошо, если они хотя бы не вызовут психиатричку, а просто отодвинут меня и пойдут искать туалет.
