разбойников…».
Когда начались первые столкновения с учениками, о. Илиодор попросил назначить педагогическое собрание. Указание на предстоящую первую неделю Великого поста позволяет датировать это заседание началом февраля 1906 г. Присутствовали представители местного духовенства, в том числе законоучитель Ярославского кадетского корпуса, либеральный священник о. А. М. Кремлевский. Оскорбленный преподаватель добивался наказания для своих учеников, чтобы заставить их извиниться. Однако вместо поддержки получил ряд упреков за деятельность в «Союзе русского народа». Не оставшись в долгу, о. Илиодор нанес своим противникам «жестокое словесное оскорбление». В знак протеста группа преподавателей вместе с о. Кремлевским покинула заседание.
Затем начальство и педагоги семинарии составили журнал о невозможности совместной службы с о. Илиодором и подали на него преосвященному несколько жалоб. О. ректор желал привлечь неуживчивого преподавателя к духовному суду, а педагоги — к светскому, окружному, для чего просили копии с официальных бумаг о. Илиодора, который на письме был не менее резок, чем на словах. Со своей стороны, о. Илиодор убеждал преосвященного, что его коллегам как «развратителям» и «революционерам» не место в семинарии.
Архиеп. Иаков признал, что священник «стал в невозможные отношения» к начальству и сослуживцам. Однако, «имея в виду молодость и неопытность иеромонаха Илиодора, владыка до последнего времени старался сдерживать его и охранять». Поэтому не давал хода полученным жалобам. Самому же иеромонаху он сказал: «Так нельзя, вы человек несуразный, то есть сумасшедший!».
Не найдя понимания, о. Илиодор направился в Петербург, чтобы подать в учебный комитет при Св. Синоде жалобу на своих сослуживцев, но и там получил ответ: «Так говорить и делать нельзя!».
28. III скончался викарий Ярославской епархии преосвященный Сергий (Воскресенский). На его кафедру назначили ректора о. Евсевия. О. Илиодор, считая его ответственным за укоренившиеся в семинарии революционные настроения, побудил «Союз русского народа» добиваться отмены назначения. Соответствующие телеграммы — в сущности, доносы, — были посланы Государю и духовному начальству, однако никаких последствий не имели. О. Евсевий был рукоположен во епископа, а положение о. Илиодора в епархии еще больше осложнилось.
Семинарское дело завершилось следующим образом. Младшие воспитанники благополучно занимались до летних каникул, которые ввиду осенних неурядиц начались позже обычного — 10 июня. Что до уволенных учеников, то среди них были заметны две тенденции: если 4-классники надеялись восстановиться в семинарии, то 5- и 6-классники махнули на нее рукой. Некоторые бывшие воспитанники 4 класса попросили учебный комитет при Св. Синоде о разрешении держать в августе переходные экзамены в 5-й класс. Ходатайство было передано на усмотрение преосвященного, вслед за чем, несмотря на просьбы благочиннических съездов и положительный отзыв педагогического совета семинарии, оказалось отклоненным. Воспитанники 5 и 6 классов обратили свои взоры на ближайшее высшее учебное заведение — Демидовский юридический лицей, профессора которого спешно исхлопотали у министерства разрешение принимать после экзаменов лиц, окончивших 4 класса духовных семинарий.
В глазах общества ответственным за семинарские неприятности явился о. Илиодор. Бывшие семинаристы писали в «Северной мысли», будто бы семинария закрыта «без особого повода со стороны учеников и лишь для того, чтобы удовлетворить самолюбию оскорбившего все семинарское правление Илиодора». Некий «Доброжелатель» призывал удалить неугодного преподавателя: «Нельзя в школе работать человеку, которому перестали верить, нельзя палкой гнать слушать уроки того, кто одобряет телеграммы „Союза русского народа“, допускающего „легкое избиение“ (?!) его же питомцев, союза, позволяющего при свете дня, при существовании ответственного за все воспитательного и начальственного персонала всех степеней и рангов попрекать его же учеников „крайне безнравственным поведением на улицах“ (??!)».
Совсем с другой стороны на дело смотрел архиеп. Иаков. В своем воззвании к ярославскому духовенству 16.III он изобразил инцидент с о. Илиодором как всего лишь один эпизод общей картины разложения духовной школы, картины, нарисованной в этом письме весьма яркими красками: «Вдумайтесь только в такое положение вещей и скажите по совести, не охватывает ли вас чувство ужаса? не делается ли вам страшно и за себя и за несчастных детей?». Рассматривая столкновение о. Илиодора с его учениками, преосвященный отмечал, что грубые замечания делались преподавателем «по молодости и неопытности», а нападки молодежи на его монархические убеждения есть вмешательство в оценку его «частной проповеднической деятельности», «посягательство на его свободу в исполнении им своего прямого долга по пастырскому проповедничеству с преднамеренным извращением характера его пастырской деятельности».
В защиту о. Илиодора выступил на страницах «Русского народа» А. И. Кругликов, сам себя аттестовавший «горячим почитателем» священника. В пространной статье с характерным заголовком «Подвиги семинаристов» автор изложил хронику сходок и выступлений, произошедших в семинарии с начала учебного года. Кругликов утверждал, что «о. Илиодор совершенно не при чем во всей семинарской крамольной истории, а травля против него поднята исключительно из-за проповеднической деятельности в „Союзе русского народа“».
Ответил на эту статью некто «Петрович», с большим знанием дела набросавший портрет преподавателя гомилетики как грубияна, не умеющего работать с молодежью: «С самого своего приезда о. Илиодор выказал себя грубым фанатиком, деспотически требующим непосильных трудов от воспитанников. Оторванный только что с академической скамьи, он был совершенно не подготовлен к педагогической деятельности, что и видно было из его некорректного грубого обращения с питомцами. … Вообще по всем поступкам о. Илиодора заметно было, что он совершенно не желал жить в мире с семинаристами и всегда демонстративно шел навстречу (так в тексте) им, было ли это справедливо или несправедливо с его стороны». Судя по намекам, сделанным Кругликовым в следующей статье, псевдонимом «Петрович» прикрылся кто-то из сослуживцев о. Илиодора. Следовательно, убийственная характеристика дана ему лицом, хоть и небеспристрастным, но зато компетентным.
Впрочем, входить в оценку педагогической деятельности о. Илиодора бесполезно, потому что она продолжалась всего 40 дней, как сорокоуст. Анонимный «Доброжелатель» находил, что священник оказался «не на месте в учительской роли», о. ректор, напротив, остался доволен уроками гомилетики, а некоторые ученики о. Илиодора якобы признавались, что он «прекрасный преподаватель и он так возвысил преподавание гомилетики, что заниматься у него приятно и легко». Сам он, по-видимому, пришел к выводу, что преподавание — не его путь. Апологетическая биография о. Илиодора передает его ощущение, «что теперь не время заниматься мирной педагогической деятельностью», а позже он вспоминал, что «нашел преподавание несколько неподходящим».
Любопытен политический подтекст конфликта о. Илиодора с семинарией. Разделяй он убеждения своих воспитанников и коллег, они закрыли бы глаза на его профессиональную неопытность. Он пострадал в первую очередь за свои монархические взгляды, как то будет и впредь.
«Духовная школа, Государь, совсем разложилась и пала, — сетовал он. — Академии и семинарии обратились в гнезда революционеров и пустых бездельников. Людям, преданным Тебе и своей Вере, там нечего делать, и их оттуда гонят как неуживчивых и не считающихся с духом времени».
Политика
За исключением краткого периода усиленных занятий с
