— Вечером, — сказал тихо. — Я вернусь вечером, Ника. Будь готова.
Глава 8.2
Готовиться к вечеру я и не думала. Настроение было совсем не то. Вернее, его вообще не было, да ещё и горло заболело сильнее. Что бы ни имел в виду Вишневский, пусть идёт куда подальше! Не успела я раздеться, телефон ожил. Увидев на дисплее имя бывшей одноклассницы, я удивилась, но ответила. Дежурное «привет, как дела» не продлилось и минуты.
— Слышала, ты в шоколаде. — Многозначительность фразы не заставила сомневаться — сарафанное радио нашей дыры работает исправно.
Так вот оно что!
— Смотря что ты считаешь шоколадом, — бросила с раздражением, ногой подталкивая кроссовки к стене. Одной рукой сняла куртку и повесила на крючок.
Бывшая подружка глупо хихикнула.
— Может, у твоего мужчины есть на примете друг? Я бы с радостью познакомилась.
— Нет у него друга, — резко. Хотела добавить, что он вообще не мой мужчина, что просто работаю у него… Кем? Горничной? Поварёнком? Перехватила взгляд собственного отражения и смолчала.
— Мне некогда, — сказала вместо этого. — У меня много дел. Рада была тебя услышать.
— Давай встретимся. Посидим где-нибудь, кофе выпьем. Расскажешь, как ты.
Надо же! Раньше я за ней рвения к посиделкам со мной не замечала. Почти год ни одного звонка. В классе меня недолюбливали, частенько смеялись, относились со снисхождением. Правильно. Кому нужна замороченная подружка в застиранных шмотках, у которой лишнего полтинника на кофе нет. А тут на тебе!
— Мне некогда, — повторила я, злясь, и попрощалась.
С досадой бросила телефон на тумбочку. Сама не понимала, почему так сильно разозлилась.
— Отлично, — себе под нос. — Просто отлично!
Прошла в кухню и, чтобы разбавить тишину, включила телевизор.
— «На данный момент следствие…»
Канал был местным, журналистка тоже. Поиски убийцы продолжались, но безрезультатно.
— «Мать Ирины сообщила, что в последнее время дочь стала скрытной. Она предполагает, что у неё появился мужчина. Женщина нашла дорогие подарки, но дочь отказалась говорить, от кого они. Друзьям погибшей так же ничего не известно».
Переключила канал. Никому ничего не известно! Как всегда! В этом проклятом городке ничего никому никогда не известно! Ни о беспробудно пьющих родителях, ни о домогающихся к подросшим дочерям отцах, ни об одиноких стариках, неделями сидящих в четырёх стенах без возможности самостоятельно спуститься даже во двор! Зато ярлыки развешиваются в долю секунды.
Смешно, но за этот день обо мне «вспомнили» ещё три одноклассницы.
— Знаешь, Даш, — сказала с досадой, промокая волосы полотенцем, — я ещё никогда не была настолько популярна.
Хотела уже свернуть бестолковый разговор, но услышала тяжёлый вздох в трубку. Даша была одной из тех, кто держался особняком. Тёмная лошадка нашего класса. Этим мы с ней были похожи.
— Я тебе завидую, — вдруг призналась она. — Держись за этот шанс, Ник. Ничего хорошего таким, как мы с тобой, здесь не светит. Родим, превратимся в кур, живущих сплетнями… Бери то, что можешь взять. Поговорят и забудут. Через год никто ничего не вспомнит, а у тебя хоть воспоминания останутся. Я вот смотрю на свою мать… Вся жизнь коту под хвост. Вышла за ублюдка, драит полы в ДК. И меня то же ждёт. Страшно от этого.
— Даш… — я даже растерялась. Но ответить мне не дал звонок домофона. Пришлось наскоро попрощаться.
До вечера было ещё порядочно. Несмотря на то, что я дала себе слово игнорировать «будь готова» Германа, голову всё-таки вымыла. А заодно привела в порядок зону бикини и втёрла в кожу остатки просроченного крема. Совсем не потому, что он приказал быть готовой.
Увы, Даша права. В этом городе нечего ловить. Ей нечего, мне тем более, и подсознательно я это понимала.
Экран видеодомофона продемонстрировал мне совсем не Германа.
— Ты что тут делаешь? — сняв трубку, спросила я.
— Звонил тебе, но ты не отвечала, — домофон был дорогой. Такой дорогой, что я отчётливо видела, как шевелятся губы Кеши. — Был недалеко.
Он продемонстрировал в камеру коробку. То ли с тортом, то ли с пирожными.
— Я ненадолго, Ник. Или какие-то проблемы?
Что он имел в виду под словом «проблемы», не имею понятия. Посмотрела на телефон. И правда два пропущенных.
— Пустишь? — Кеша так и мялся у подъезда.
— Только на полчаса, — сдалась я.
Если бы он меня не выручил, отвертелась бы. А так… Пришлось напомнить себе, что Герман — журавль в небе. Как только я отдам ему то, что вытащила из бумажника, он вышвырнет меня. Куда мне тогда идти? И ладно мне. Вздохнула и нажала кнопку.
Домофон запищал, я отперла дверь и присела на край тумбочки. Промокнула волосы и поправила кофту. По крайней мере, Кешка не Герман. Ему, в случае чего, я всегда смогу дать по рукам и сказать нет.
Кеша отхлебнул чай, стряхнул с пальцев крошки и оглядел кухню. До этого смотрел он по большей части на меня.
— Ты всё? — спросила, убирая со стола. Пирожные, которые он принёс, были слишком жирными и сладкими, но я всё равно съела два. Привыкла не отказываться, когда дают. Потом может и не быть.
— Давай помогу, — он поднялся и перехватил мои руки, забирая блюдца.
— Не надо, — хотела было отстраниться, но Кеша сжал пальцы. Прямой взгляд в глаза.
Мне вдруг стало очень неуютно. Блеск в зрачках был не таким хищным, как в глазах другого мужчины, но всё равно вселял тревогу.
— Кеш… — выдавила.
Он выхватил у меня блюдца и швырнул на стол.
— Ника, — просипел, подталкивая к подоконнику. — Ну что ты как… Неужели не понимаешь ничего?!
Его ладонь опустилась на мою талию. Он принялся целовать мою шею. Тяжело дышал, тёрся о меня бёдрами. Он был возбуждён, и ещё как возбуждён.
— Я без ума от тебя, — засипел мне в ухо. — С ума схожу. Твои волосы, пальцы… Вероника…
— Не надо, Кеш! — толкнула его. Он навалился сильнее.
Задрал кофту, принялся гладить меня. Пыхтел над ухом.
— Прекрати! — увернуться не выходило. — Кеша, перестань!
— Не могу, — сжал мою голову. Шальной взгляд был наполнен желанием. Не успела я снова толкнуть его, он начал меня целовать. Целовал и пытался содрать с меня штаны. — Ника… — губы его были влажными и мягкими. От него пахло заправкой.
— Кеша! — всё-таки вырвалась. Ничего не соображая, бросилась в спальню. На кровати валялась подушка-собака, на полу машинка. Господи… Кеша оказался в проёме двери. Растрёпанный, стремглав схватил меня за локти и прижал.
