«Сделанный нами выбор меняет нас самих. Я всегда так говорила. И теперь я меняюсь прямо у него на глазах, а он даже не понимает этого».
Эта мысль добавила ей смелости, и Джоселин не сводила с него глаз, пока расстегивала корсет, снимала платье, медленно обнажая перед ним свое тело. Это была восхитительная смесь могущества и ранимости, пока она слой за слоем снимала одежду, мешавшую ему прикоснуться к ее телу. Джоселин сознательно поворачивалась и позировала ему, словно исполняла страстный танец без музыки.
Теперь она стояла перед ним обнаженная, и взгляд его карих глаз нежно скользил вдоль обольстительных изгибов ее тела. Он протянул руку и увлек ее за собой на кровать.
Джоселин скользнула в его объятия, изумляясь, как их тела, несмотря на ее маленький рост, идеально подходят друг другу. Она обвила ногами бедра Алекса и почувствовала, как ей в живот упирается напряженная мужская плоть. Она закрыла глаза, задыхаясь от блаженства прикосновений, от которых по телу пробегала сладостная дрожь, и волнуясь за свою быструю капитуляцию.
Не капитуляция, мысленно поправила себя Джоселин. Покорение.
Алекс стиснул ее бедра, ее тело, двигаясь медленно и волнообразно, танцевало свой огненный танец. Она словно парила в чувственном забытьи, ощущая лишь скользящие прикосновения его возбужденной плоти.
– Бог мой, милая… поторопись.
– Поторопиться? – Джоселин тихонько засмеялась. – Мне помнится, вы говорили, что не хотите торопиться. Кстати, мое имя – Джоселин.
Из его горла вырвался тихий приглушенный звук, и он прошептал:
– Джоселин… поторопись.
Ее тело снова пришло в движение, она дразнила его, работая бедрами, заставляя Алекса дрожать от страсти. Она увидела выступившие у него на груди капли пота и поняла, каких сил ему стоит сдерживать себя. За этой игрой Джоселин не заметила, как ее саму накрыла волна пронзительного наслаждения, отнимавшая способность думать. Испуганная, она боролась с ощущениями такой силы и остроты, что казалось, вот-вот потеряет сознание. Джоселин задохнулась и вскрикнула от вспыхнувшего прилива желания, прикусив в порыве страсти язык и почувствовав легкий металлический привкус во рту.
Мир перевернулся, и она оказалась лежащей под Алексом. Он раздвинул ее бедра, и она с готовностью открылась ему. Ее бедра сделали легкое движение навстречу, у нее не было времени на раздумья, когда он, на мгновение приподнявшись, стремительно вошел в нее. Острое, как стрела, ощущение заставило ее тихонько вскрикнуть. Жаркая пульсирующая боль нарастала, ее захватил мощный ритм его движения. Прогнувшись ему навстречу, она почувствовала, как хлынувший в нее упругий поток подхватил ее и понес прочь, к новым, неизведанным вершинам страсти.
Джоселин улыбнулась, медленно возвращаясь к реальности. «Бог мой! Неудивительно, что девицы моего заведения так заняты…»
Алекс перекатился на спину, дыхание его было неровным и шумным.
– Вы были девственницей!
– Неужели?
– Но как это возможно? Или это какой-то трюк, чтобы я думал, что не зря заплатил такие деньги?
– Мне такие трюки не знакомы, лорд Коулвик. – Джоселин изо всех сил старалась оставаться невозмутимой.
– Но вы дали мне понять, что у вас были другие любовники!
– Что-то я не припоминаю такого. Возможно, это были ваши личные домыслы.
– Личные домыслы? Вы – хозяйка «Малинового колокольчика». Вы говорили о том, какая это жертва – ограничивать себя только одним мужчиной. Что же еще я мог подумать? – прорычал Алекс.
Джоселин уселась на кровати, даже не пытаясь прикрыть обнаженную грудь.
– Почему вы так сердитесь? Я думала, что этот сюрприз будет приятным. Мужчинам всегда так нравится быть первыми…
– Но как я мог оказаться первым?
– Я не хитрила, когда говорила, что не назначаю встреч, лорд Коулвик. – Джоселин вздрогнула, не обращая внимания на появившийся на щеках румянец. – И никогда не делала этого. Я управляю борделем, но считаю не очень удачной идею руководить подобным заведением и самой участвовать в оказании услуг.
– Но как вы взялись за это дело? – Алекс больше не злился.
– Я много раз задавала себе этот вопрос. Но мне не хочется говорить об этом, Алекс. – Джоселин стояла на своем, не желая делиться печальной историей смерти матери и мучительными воспоминаниями детства.
Алекс кивнул:
– Ладно, но вы могли бы мне сказать, почему я – первый?
– Какое это имеет значение? – Джоселин вспыхнула. – Это что-то меняет в нашей договоренности?
– Я бы по-другому вел себя, Джоселин. – Алекс взял ее за руку и нежно погладил тонкие пальцы. – Я бы не был таким напористым.
Джоселин улыбнулась:
– Это было… не страшно, Алекс.
– О, я заслужил эти слова. Теперь, ради Бога, позвольте мне загладить свою вину.
Она беспечно рассмеялась:
– Я… я дразнила вас. Но если вы хотите загладить вину, почему я должна отказываться?
– Отлично, где у вас туалетная комната?
Джоселин указала на дверь в нескольких шагах от кровати, перевернулась на живот и стала рассматривать его с нескрываемым любопытством.
– Я должна выбрать тип компенсации?
– Нет.
Алекс направился к двери, зажег газовый светильник и быстро нашел в небольшой, но прекрасно оборудованной комнате то, что ему было нужно. Он отметил огромную ванну, но решил, что это подождет до другого раза. А сейчас он быстро привел себя в порядок, прежде чем собрать необходимое и вернуться в спальню к таинственной соблазнительнице, ожидавшей его. У подножия кровати он поставил кувшин горячей воды и положил полотенце.
– Я помогу тебе, – обратился он к Джоселин.
С помощью теплой воды и мягких полотенец он осторожно смыл с внутренней стороны бедер следы, подтверждающие ее девственность. Он думал о том, как бездумно он овладел ею.
Джоселин лежала перед ним без всякой застенчивости, но было в ней что-то неуловимо ранимое и наивное. Она полностью отдала себя, ничего не утаивая, и он удивлялся, с каким бесстрашием она проделала это. Сейчас, видя перед собой ее нежную кожу, он почувствовал себя грубой скотиной.
Ему необходимо завоевать ее доверие, показав то, что он может быть и нежным любовником.
Вид ее обнаженного тела, в сладкой неге раскинувшегося на кровати, вновь разбудил в нем страстное и неукротимое желание. Нежная кожа на внутренней стороне бедер порозовела от его прикосновений, и Алекс решил, что лучше всего поцеловать ее. Он заскользил губами по гладкой коже все выше и выше… И вскоре язык Алекса творил с Джоселин нечто невообразимое.
– Я… – только и смогла произнести она, судорожно вздыхая, сжимая руками его плечи.
