ваш дар. И тогда его ждёт много трудностей.
— А за кого? — спросил я, имея ввиду, кто захочет кормить чужого ребёнка…
И тут я вспомнил Петро с завода. Он хотел жениться. Интересно на ком-то конкретном или вообще? Вдруг его просто спермотоксикоз мучает, и он любой девушке рад будет. А Матрёна девушка видная, всё при ней!
Я вздохнул, вспоминая, как брал её сегодня в гардеробной. И как-то взгрустнулось.
Но Егор Казимирович прав. Как только станет видна её беременность, все поймут, что ребёнок мой. А как тут с байстрюками обращаются, я на своей шкуре испытал.
В общем-то и так поймут, но мало ли.
— Дадите ей хорошее приданное, и всё будет нормально, — делился тем временем мыслями Егор Казимирович. — А потом, если захотите, заберёте ребёнка в усадьбу как бы прислуживать. Так он под вашей охраной будет.
— Надо найти ей хорошего мужа, — высказал я вслух свои мысли. — Не хочу, чтобы Матрёна страдала.
И тут в гостиную в слезах влетела Матрёна и бухнулась мне в ноги:
— Владимир Дмитриевич! Умоляю вас! Только не прогоняйте меня от себя! Пожалуйста!
Видимо проходила мимо и услышала наш разговор.
Следом в дверях появились Глеб с Данилой.
Они удивлённо смотрели то на плачущую служанку, то на меня.
Хотел её успокоить, но на глазах у друзей не стал этого делать. Просто поднялся и строго сказал:
— Матрёна, хватит плакать! Иди помогай Прасковье! Чтобы к нашему возвращению обед был готов!
А потом обошёл плачущую девушку и направился на выход. Тем более, что Марта тоже уже спускалась.
Мы быстро оделись и вышли на улицу. И только там Глеб спросил:
— Что-то случилось?
— Всё нормально! — ответил я.
Хотя, если честно, некоторое чувство вины меня всё-таки мучило.
С другой стороны, Матрёна сама пришла ко мне в бане. Да и в гардеробной не отказывалась. Она ж понимала, чем это грозит. Или специально хотела забеременеть, чтобы потом управлять мной. Но так не пойдет! Меня такими приёмами не проймёшь!
— Мы разве не поедем? — удивлённо спросила Марта, шагая по хрустящему снегу.
— Куда? — вырванный из размышлений, удивился я.
— В деревню, — ответила Марта.
— А зачем туда ехать? — всё ещё не врубался я.
А Глеб с Данилой укатились со смеху.
Марта нахмурилась, но промолчала.
— Зачем туда ехать? — отсмеявшись, сказал Глеб. — Деревня в двух шагах! Пешком дойдём!
Марта фыркнула и пошла дальше с высокомерным видом.
Не успели мы подойти к барьеру, как нас догнали Умка и Шилань.
Волки проскочили от меня в такой близости, что чуть не сбили. Такое ощущение, что они соревновались, кто быстрее и ближе ко мне пробежит.
В этой гонке победил Умка.
Но этого волкам оказалось мало — проскочив вперёд, они развернулись и кинулись наперегонки нам навстречу. И опять норовя пробежать вплотную ко мне.
— Стоять! — выставив руки перед собой, заорал я, когда эти демонические монстры лавиной понеслись на меня.
К счастью, они меня послушали. Но лишь отчасти. Сбавив скорость, они неспешно оббежали меня с двух сторон по широкой дуге, а потом Умка куснул Шилань, и волки рванули по дороге в догоняшки.
Побежали волки в сторону деревни, а мы пошли за ними.
Но вот Шилань догнал Умку, и волки понеслись к нам навстречу.
Однако, метров за пять до меня они снова сбросили скорость, оббежали лёгкой рысцой и опять понеслись.
Я смотрел на радующихся жизни волков и понимал, что завидую их беззаботности и свободе.
Глядя на них, я пришёл к неожиданной мысли поговорить о Матрёне с дедом Радимом. Может, он что посоветует.
Не в том смысле, чтобы дед Радим разгребал за нерадивым барчонком, а на предмет поискать нормального мужика, который бы составил Матрёне пару.
Заметили нас издалека. Отчасти из-за разрезвившихся волков.
Поэтому ворота к тому моменту, как мы подошли, были уже открыты.
Но Умка и Шилань, проводив нас до самых ворот, сами заходить в деревню не стали, а рванули по заснеженным полям. Останавливать их никто не стал — пусть бегают!
Пройдя в ворота, Глеб и Данила, как-то неловко извинились и быстренько слиняли — один в одну сторону, другой в другую. А мы с Мартой отправились к деду Радиму — Савелий сказал, что дед Радим в большой избе.
Дед Радим сидел в красном углу и вырезал что-то из дерева. А кроме него в избе были Бажена с Дуней. Микола с Даринкой помогали им. Микола носил дрова к печи, а Даринка шинковала капусту.
Девчушка работала старательно. Глядя на неё и не скажешь, что совсем недавно с ней приключилось такое несчастье. Всё-таки Бажена смогла помочь девчонке, по-матерински защитила её.
Увидев нас, дед Радим поднялся, поприветствовал.
— Здравствуйте все! — поспешил я поздороваться.
Марта тоже поздоровалась.
Она стояла сразу за мной и всем видом демонстрировала, что она тут не причём, она со мной.
— Дед Радим, — обратился я к старику. — Я сегодня с утра не успел на тренировку, занят был, — сказал я, не надеясь особо на то, что он оставит свои дела и пойдёт показывать мне приёмы. Однако, очень этого желая!
Дед Радим молча отложил деревяшку и резец.
Глянув на них, я понял, что дед Радим вырезает ложку.
Мне захотелось взять его работу, рассмотреть внимательнее, и я протянул руку:
— Можно?
Он взял заготовку и ложкорез, и подал мне.
Я покрутил в руках заготовку, рассмотрел резец, по форме напоминающий скорее крючок. По сути, это был нож с изогнутой режущей кромкой и с удобной деревянной ручкой.
Примерился, упираясь большим пальцем в обух и немного струганул резцом. И тут же отделилась тонкая стружка.
Какая-то детская радость овладела мной. Я ещё раз струганул, надавливая посильнее. Стружка стала толще. А в самой выемке появилась борозда.
— Не спешите, Владимир Дмитриевич, — сказал дед Радим. — Хлебало нужно резать не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой! Попробуйте почувствовать резец и дерево… Вот так!
И дед Радим показал мне, как правильно держать баклушу, как правильно держать ложкорез, как вести его по дереву.
И тут мне пришла в голову мысль, и я решил немедленно проверить её.
Первым делом я прогнал по меридианам свою ци. Потом направил ци в руку, а затем — в ложкорез. И в то же время направил ци в другую руку и через неё
