ты говорила мне, что по телевидению показывают фоторобот…
– Да, – Монахова надела плащ и посмотрела на себя в зеркало, – Фоторобот подозреваемого в угоне машины ГАИ, погроме торговой палатки, ну и прочем… – она поправила волосы.
– А по какому каналу? – Алик подошёл к стоящему в углу комнаты телевизору и включил его.
– Практически по всем городским, – равнодушно молвила Ира. – Я перед уходом на работу щёлкала дома пультом – он везде был…
– А в новостях ты информацию о фотороботе дала? – не отрывая взгляд от телеэкрана, спросил шеф-редактор.
– Нет, Алик! – подтянула кушак плаща Ира. – Я предоставила сделать это нашему великому папарацци Шахову, о чём теперь очень жалею!
– Коллеги, – Алик повернулся к нахохлившемуся за компьютером Михаилу и стоявшей перед зеркалом Ирине. – Давайте не будем делить наш маленький журналистский коллектив на великих и не очень. Мы все работаем на одной радиостанции и делаем одно дело…
– О, лёгок на помине! – Ириша показала рукой на экран телевизора. – Вот ваш фоторобот, любуйтесь.
Алик быстро взял телевизионный пульт, лежащий на тумбе, и прибавил звук. Миша моментально вскочил с кресла и подбежал к телевизору почти вплотную.
– Миша, чуть в сторонку, – попросил Алик. – Мне тоже хочется посмотреть.
Телевизионный экран занимал графический портрет человека весьма недружелюбной внешности: надвинутая на узкие глаза кепка, стриженая голова, скула со шрамом, хищный взгляд…
– … Подозревается в разбойном нападении на автомобиль сотрудников ДПС, – невозмутимо комментировал суровый закадровый голос. – Грабежах магазинов, изготовлении фальшивых денежных банкнот и торговле сильнодействующими наркотиками…
Услышав столь преувеличенное описание преступлений, Миша высокомерно улыбнулся. Но его улыбки никто из присутствующих не заметил.
– Предположительно работает водителем электрокара, – продолжал невидимый комментатор. – Большинство преступлений совершено в Ленинградском районе города.
– Действительно, бандит… – медленно проговорил Миша, не то с изумлением, не то со страхом, когда изображение преступника исчезло. – Страшный какой… Настоящий уголовник!
– Да, лицо характерное, – бесстрастно проговорил Алик, закуривая сигарету. – Не хотел бы я встретиться с таким типом где-нибудь в тёмной подворотне.
Он выключил телевизор.
– Я тоже, – понизив голос, почесал подбородок Шахов.
– Да, Миша, рядом с ним ты бы очень интересно смотрелся! – съязвила, отойдя от зеркала, Ириша.
– Ира, ты опять за своё? – Миша строго посмотрел на Иру.
– Нет, Миша, за твоё! – не сдержалась Монахова. – Ты ведь находился с ним рядом, был, можно сказать, на волосок от смерти… – Ириша начала давиться от смеха. – Хотя ты бы мог своими кудряшками и отмахаться!
– А чем ты от опасности защищаешься? – покраснев от обиды, закричал Миша. – Глупыми шутками?
– Ребята, давайте не ссориться! – замахал на подчинённых Лунц.
При этом пепел с его сигареты упал на ботинок Миши.
– Алик! Ну, я же просил! – Шахов только теперь заметил, что Лунц курит в его присутствии.
– Да-да… – Алик послюнявил пальцы, затушил сигарету и, подойдя к мусорной корзине, выбросил окурок. – А вот у меня в отличие от вас даже спасительного волоска нету, – он мягко улыбнулся и погладил свою лысую голову.
– А вы ведь чем-то похожи, – в голове Ириши возникла какая-то новая идея.
Она, поднеся указательный палец к губам, как режиссёр актёра, оглядела Шахова.
– Конечно, похожи, – без всякой иронии усмехнулся Алик. – Оба очки носим, и если Мишу наголо подстричь…
– Да при чём тут ты? – не отрывая взгляда от Михаила, нахмурилась Монахова. – Это Миша похож. Он похож на этого… Ну, фоторобота.
– Ириша, ты сегодня явно переутомилась, – глядя, как врач на тяжелобольного, молвил Шахов. – Иди домой, отдохни.
– Да подожди ты! – сосредоточилась Ира.
Она сняла с себя фирменную кепку «Радио Фокс» и надела её на голову Шахова.
– Ира, что за спектакль? – отшатнулся от неё Михаил.
– Да, ладно тебе, Миша!.. – она снова протянула к Шахову руки и надвинула кепку ему на глаза. – Сними-ка очки и сощурь глаза!
– Ира, ты с ума сошла!
– Сделать короткую стрижку… – фантазию Монаховой уже было не остановить. – Шрам на щеке организовать…
– Вот только шрама мне не хватало! – почти оттолкнул её Миша. – Я ещё от травмы после удара автомобилем ГАИ не оправился, а ты меня изуродовать хочешь!
– Да шрам и нарисовать можно! – успокоила его Ира. – И волосы сбривать не нужно – достаточно парика… В общем, если всё сделать, как я говорю, то будешь вылитый подозреваемый! Вылитый! – с восторгом повторила она. – Правда, Алик?
– У тебя развитое художественное воображение, Ирина, – спокойно проговорил Алик. – А загримировать можно любого человека. Не Мишу, так меня.
– Тебя? – Ира внимательно посмотрела на Алика. – Нет, тебя не получится. Хотя надо нашего художника спросить… А вот из Михаила я легко того бандита сделаю.
– Так! – Миша сверкнул очками и засунул большие пальцы рук в карманы пиджака. – Вы мешаете мне работать! Оба!
– Да, Ира, Миша прав, – Алик повернулся к двери своего кабинета. – У меня тоже работы хватает. Кстати… – Лунц вдруг остановился. – А про какого нашего художника ты говорила?
– Как про какого? Да про Григория, который портрет Маргариты Павловны пишет, – удивилась вопросу Ириша.
– Григория?.. А, ну да… – как бы вспомнил Алик. – И вот поэтому я прошу Вас, – он внимательно посмотрел в лицо Ирише и в спину, строчащему на компьютере Михаилу, – вести себя на работе потише. Не хватало ещё, чтобы представители богемы распространяли о нас всякие слухи.
– Какие слухи, Алик? – Ира широко раскрыла свои красивые глаза.
Миша от неожиданности даже перестал строчить.
– Слухи о том, что в информационном отделе «Радио Рокс» ведущие чуть ли не дерутся, – жёстко отчеканил шеф-редактор и закрыл за собой дверь в кабинет.
Ира с Мишей недоумённо переглянулись.
***
Мама попросила сходить за хлебом в ближайший супермаркет, и Миша летел туда, как на воздушной подушке. Такой полёт объяснялся не только Мишиной любовью к маме, но и ощущением того, что ступни его ног стали необычайно лёгкими, и Михаил теперь мог шагать с огромной скоростью, не касаясь земли. В голове тоже ощущался полёт мысли: хотелось читать стихи, петь, смеяться, строить незнакомым людям рожи.
Несведущим прохожим Михаил Шахов казался влюблённым романтиком, а на самом деле просто накурился гашиша.
После тёмной вечерней улицы ярко освещённый торговый зал гипермаркета на секунду ослепил Ферзя. Воздушные подушки вдруг сдулись, и Михаил ощутил под ногами твёрдый плиточный пол. Неужели трава оказалась такой непручей? Михаил взял продуктовую тележку и, поправив очки, разочарованно двинулся в торговый зал. Водки что ли взять? Но возвращаться домой пьяным – это значит сильно расстроить маму: ведь мама уверена, что её Мишенька не пьёт, не курит, а девушек держит только за ладошку во время воскресных прогулок по парку. «Эх, давно я не трахал девок
