рта улыбкой…
Соленик был в роли Осипа «превосходен», вспоминал один из современников: «Без слов, по чертам лица, по игре физиономии, движениям и походке, зрителю почти окончательно обрисовывался характер этого лакея, которому сильно надоел его барин и который от треволнений столичной жизни, треволнений, доставленных ему его же безалаберным барином, желает успокоиться на лаврах, завалившись на печь в деревенской глуши.
Недостает пределов письма выразить все тонкости игры Соленика в этой роли, сознательное понимание характера и безукоризненное ее исполнение»[89].
Возможно, что уже известное нам замечание Н. Мизко о том, что Соленик умел смешить с серьезным выражением лица, также относится к роли Осипа: Мизко встречался с Солеником в 1850–1851 годах в Одессе, где артист славился исполнением роли Осипа.
Эти свидетельства при всей их скупости показывают, что гоголевские образы принадлежали к высшим достижениям Соленика – комического актера.
Глава IV. Богатство комического
Нет, смех значительней и глубже, чем думают… тот смех, который весь излетает из светлой природы человека, излетает из нее потому, что на дне ее заключен вечно биющий родник его…
Н.В. Гоголь. Театральный разъезд после представления новой комедии
1
Идет водевиль Федора Кони «Девушка-гусар». Соленик играет роль капитана наполеоновской гвардии Роланда…
Много лет назад Роланд спас ребенка и в перерыве между боями отнес его в сиротский приют. Он думал, что это был мальчик, и теперь рад повидать того, кого считает своим приемным сыном. Однако это девочка. За эти годы Габриэль стала уже взрослой. Капитан видел ее мельком, подъезжая к приюту, и успел заметить ее очаровательное личико и лукавые глазенки, которые сверкали, «как два штыка на солнце». Удары этих «штыков» пришлись в самое сердце Роланда. Старый кутила и гуляка, не разучившийся на войне «куртизанить с красотками», почувствовал себя влюбленным…
Однако капитан спешит повидать сына. Он уверен, что перед ним предстанет красивый юноша, обязательно гусар, которого он заберет с собой в армию.
Что же делать Габриэль и хозяину приюта, старому учителю Лерману? Что придумать?
Габриэль находит выход. Она попеременно является перед Роландом то как юноша-гусар, которого капитан считает своим приемным сыном, то как очаровательная девушка, которую тот повстречал у дома Лермана. Артистка Млотковская, с блеском исполнявшая роль Габриэль, была мастером таких превращений.
Наконец, как водится в водевиле, обман удается раскрыть, и капитан, легко примирившись с потерей сына, предлагает Габриэль стать его женой. Та охотно соглашается…
Что можно сказать о «Девушке-гусаре» Ф. Кони? Водевиль как водевиль, правда живой, с остроумными куплетами, но непритязательный, пустоватый, подобно множеству других водевилей. И Роланд остался бы сродни десяткам других водевильных гуляк и балагуров в военном мундире, если бы не превосходная игра Соленика, умевшего придать этому характеру более серьезное толкование.
Рымов называл роль Роланда среди тех, где Соленик «был особенно хорош». Рецензент Т-ко подчеркивал, что Соленик «умел своей роли дать определенный характер выше обыкновенных водевильных характеров»[90].
Роль, в которой на этот раз выступал Соленик, не была чисто комической, тем более сатирической, – но почему же актер заставлял беспрерывно смеяться над своим героем, над его гусарским волокитством и треволнениями? Далек был характер Роланда и от драматического и трагического образа – но почему игра артиста возбуждала и грусть, и горячее сочувствие, и раздумья? Как тесно был слит в игре Соленика комический элемент с другим – патетическим!
Т-ко говорит, что комментарием к исполнению Солеником роли Роланда может служить «Песня старого гусара» Д. Давыдова:
Где друзья минувших лет,
Где гусары коренные,
Председатели бесед,
Собутыльники седые?
Деды, помню вас и я,
Испивающих ковшами
И сидящих вкруг огня
С красно-сизыми носами!..
Но едва проглянет день,
Каждый по полю порхает,
Кивер зверски набекрень,
Ментик с вихрями играет.
Конь кипит под седоком,
Сабля свищет, враг валится…
Бой умолк, и вечерком
Снова ковшик шевелится.
………………………….
Где друзья минувших лет,
Где гусары коренные?..[91]
Игра Соленика переливалась разными оттенками: то восхищением своим героем, то нарочитым подчеркиванием его слабостей, то элегическим воспоминанием о прошлом и о тех людях, которые и в кутежах и в боях – не чета нынешним… «Молодая, пылкая, благородно-разгульная жизнь» вообще составляла, по словам Рымова, один из «элементов» творческого диапазона Соленика. Он любил на сцене отдаваться этой жизни, как вихрю, как «быстрой езде», о которой говорит Гоголь в «Мертвых душах», и тогда сколько глубокого чувства сверкало в его игре – и одновременно сколько заразительного смеха, юмора!
Это значит, что и здесь Соленик поднимался «выше обыкновенных водевильных» решений, то есть выше установившихся представлений и приемов. Считалось, что комическое начало самостоятельно и совершенно противоположно другим «элементам». Соленик наряду с крупнейшими художниками своего времени умел показать богатство комического, всю сложную взаимозависимость смеха, юмора с патетикой, драматическим – переход одного в другое.
Недаром современники подчеркивали широту понятия «комический актер» в применении к Соленику.
Н. Мизко: «он был комический актер в обширнейшем значении этого слова».
Н. Костомаров: «он был превосходен во всяких комических ролях».
Н. Рымов: «Соленик был по преимуществу комик, то есть занимал так называемые комические роли, к которым обыкновенно относят и те, где „сквозь видимый миру смех проступают невидимые ему слезы„».
2
Усилением драматизма отмечено исполнение Солеником роли Фрица Штольце в пьесе «Ломоносов, или Жизнь и поэзия»[92].
Эта пьеса мало чем отличалась от других драматических изделий Н. Полевого: те же натяжки, та же бедность психологического рисунка. Ломоносов был изображен как ходульно романтический герой, высокопарный и экзальтированный. В родных Холмогорах он бранит соотечественников за прозаизм интересов (в духе традиционного противопоставления поэзии и жизни), восторженно толкует о своей избранности, переживает минуты поэтического ясновидения. Исполнитель роли Ломоносова артист Ленский не смог приблизить своего героя к действительности. Пьеса оживлялась только игрой Ладиной, в бенефис которой, 26 ноября 1843 года, состоялся спектакль. Играя сваху Хавронью Лукишну, Ладина была верна себе. «Ее игра, это попеременное олицетворение то лукавства, то корыстолюбия, то лицемерия, доставила нам много наслаждения», – писал Рымов в отчете о спектакле[93].
Но вот во втором «отделении» впервые появляется Соленик – Фриц Штольце… Это один из товарищей Ломоносова по Марбургскому университету (действие пьесы перенесено в Германию), лентяй, кутила, прогулявший сряду четырнадцать лекций. Теперь он собирается в Швейндорф, куда его манит открывающаяся ярмарка, да тамошнее славное «винцо», да «чудная девочка, дочь трактирщицы». Перед зрителями вырисовывался тот тип озорного,
