распространяются в конечности, пульсируют, это похоже на танец боли и удовольствия, сначала сильнее чувствую одно, потом другое, и так по кругу. Глаза закрыты, но я отчетливо вижу Незнакомку. Она пролистывает свой дневник, смотрит мне в глаза, потом улыбается и шепчет мое имя. Сейчас я могу представить ее мягкие длинные локоны цвета золотистой пшеницы. Они спадают на ее округлые плечи, скользят по ключицам, идут волной по всей длине и при любом движении колышутся плавно и мягко. Незнакомка поправляет их за ухо, но те выбиваются обратно. Я сам поправляю ее пряди и чувствую тыльной стороной кисти, что ее кожа мягкая и гладкая, словно у фарфоровой куклы.
Слышу, как громко и стремительно колотится мое сердце от прикосновения холодного металла. Потом дыхание вовсе начинает прерываться от Светкиных поцелуев. Она вновь слизывает кровь. Открываю глаза и вижу, что она смакует ее и размазывает по губам и коже вокруг. Потом проводит мокрыми алыми пальцами по моему подбородку и шее, снимает с меня очки, и мир немного размывается.
— Мне так больше нравится, — Светка говорит тихо, словно это не ее голос, а шелест листвы.
Раздумываю, как понравилось бы моей Незнакомке: в очках или без. Наверное, Светка видит мою озадаченность, поэтому добавляет:
— Любой так понравится больше.
Решаю в ближайшие дни купить линзы, у меня осталось еще четыре тысячи, должно хватить.
Она снова давит пальцами на горло и целует в губы. Проникает языком мне в рот, и я делаю то же самое. Эмоции становятся ярче, разум туманится, дыхание сбивается, а она словно чувствует меня и впивается еще сильнее. Непроизвольно хватаю ее руку, оттаскивая от шеи, за что получаю болезненный укус. Из губы подтекает кровь, отдавая привкусом металла, и остается на языке.
Она все же отпускает мое горло, делаю глубокий вдох, и тут же она снова кусает с еще большей силой, параллельно вдавливая ногти в недавнюю рану на груди.
Не могу сдержать болезненный стон, чувствую разгорающуюся панику, но не от опасности. Я не понимаю, что со мной происходит, мне действительно больно, но я не хочу это останавливать. Чем сильнее Светка вгрызается в меня, чем агрессивнее царапает мои раны, тем отчетливее я вижу Незнакомку, и тем ярче мои чувства к ней.
Потом Светка нехотя отстраняется, с будничным видом застегивает пуговицы и следом молнию, небрежным жестом стирает кровь с моего подбородка, а я, все еще держа в голове голубоглазый образ, мягким движением стираю красные подтеки с ее губ.
— Ты считаешь, что это неправильно? — спрашивает она, садясь напротив меня на расстоянии.
Немного медлю, растерянно пытаясь понять свои мысли.
— У меня никогда не было девушки, — осторожно начинаю я, — поэтому даже не знаю, как правильно.
Светка кивает и подает мне очки, которые все это время лежали на земле.
Протираю их от грязи, надеваю, но все равно вижу мутные пятна. Трачу какое-то время, чтобы достаточно их вытереть, а Светка все это время с интересом наблюдает за мной.
— Ты мне нравишься, — вдруг говорит она, и я от неожиданности роняю очки снова на землю, — но, боюсь, на тебе не останется живого места через пару недель.
Она смеется, и я улыбаюсь, не зная, как реагировать. Я не могу ответить ей взаимностью, ведь в моем сердце другая.
— Сделаем перерыв, — решает Светка, и я соглашаюсь, хотя нельзя сказать, что где-то в глубине души не возникает огорчение от ее заявления.
Мы идем по лабиринту снова в тишине. Удивительно, что есть еще человек, который не любит разговаривать попусту. Провожаю ее почти до дома и на прощание получаю поцелуй в щеку, мягкий и невинный, как если бы ничего из того, что мы до этого творили, не было.
Иду дальше один медленно, потому что боюсь возвращаться домой. Все сладкие чувства перекрываются тревогой и страхом, постоянно ерошу волосы от напряжения, снимаю и надеваю очки, скриплю зубами, но в итоге все-таки дохожу до родного подъезда и останавливаюсь.
Свет в окне не горит, но я не уверен, что квартира пуста. Здороваюсь с двумя соседками, которые проходят мимо. Они смотрят подозрительно, наверное, из-за моих побоев, но не обращаю на это внимание и, напрягая всю силу воли, захожу в подъезд. На лестнице спотыкаюсь о выступ в ступеньках, чертыхаюсь и иду дальше. Запах мочи никуда не делся, но теперь чую его сильнее, на контрасте с хостелом, где постоянно ароматизируют чем-то цветочным. Морщусь и открываю дверь в квартиру. Голосов не слышно, аккуратно заглядываю во все комнаты, но дома никого. Чуть расслабляюсь, скидываю вещи, принимаю душ и с обидой вспоминаю, какая удобная и чистая ванна в хостеле, не то, что моя — ржавая, короткая, да и напор воды в три раза меньше. Надеваю старые баскетбольные шорты, которые я носил лет в двенадцать, растянутую футболку и шерстяные носки. Навожу чаю, беру несколько овсяных печений, вероятно, мать их купила вчера, и запираюсь у себя в комнате.
Пью горячий травяной чай, жую печенье, и крошки сыплются мне на колени, отряхиваюсь и решаю завтра пропылесосить пол. Из рюкзака достаю пакет с красной розой, беру блокнот и решаю читать прямо за столом, пока ужинаю, не хочу ждать больше ни минуты. Пролистываю до седьмого дня, расстраиваюсь, что осталось совсем мало, но тут же радуюсь, предвкушая, что потом найду ее. Почему-то уверен, что Незнакомка оставит свой адрес или телефон, чтобы я с ней связался. На полях листа нарисовано несколько глаз и черные полосы, рассматриваю, испытывая несколько жутковатое чувство от рисунков. Потом замечаю, что она постоянно делает длинный завиток у буквы «р», улыбаюсь ее маленькой особенности и начинаю читать.
Здравствуй, мой милый странник! Пролистай до конца дневника прямо сейчас, там тебя ждет сюрприз.
Листаю и натыкаюсь на сложенный конвертом листок, разворачиваю и вижу купюру в тысячу рублей. Рассматриваю и убеждаюсь, что она настоящая. Кладу деньги на стол и продолжаю читать.
Этой мой тебе подарок. Я не знаю, что тебе нравится, но на эти деньги хочу, чтобы ты купил себе нечто важно и ценное, то, что будет напоминать тебе обо мне.
Сегодня я спала с тенями. Видела их в углах и рядом с кроватью. Не могу сказать, что не испытала страха. Было жутковато, но я сдержалась и не включила свет. Шепот иногда слишком громкий, отчего я не слышу, что мне говорят люди, но, с другой стороны, оно и к лучшему. Зачем мне слушать, как орет мать или как поливает меня
