потрясающее чувство общности.
У ласточки нет строго отработанной схемы строительства гнезда. Она не закрепляет край под строго определенным наклоном, не соблюдает заданного угла схождения его нижней части или всегда одинакового диаметра отверстия. Материалов, которые она использует, всюду полным-полно: это грязь и вода. Вместо того чтобы ежегодно начинать строительство с нуля, колония использует основания прежних гнезд и восстанавливает все, что возможно. Были случаи, когда ласточка возводила купол над старым гнездом дрозда или фебы. Однажды выпавшие из гнезда птенцы были помещены родителями в коробку из-под клубники, которую те сразу перекрыли грязью. Они использовали эту коробку и на следующий год, чуть подремонтировав ее. В другой раз родители устроили птенцов в жестяной банке, возведя целый свод в качестве крышки. Несколько лет назад в зоопарке Бальбоа в Сан-Диего я видел гнезда скалистых ласточек на стене грота для медведя. Птиц не смущали толпы посетителей, глазеющих на забавного мишку. Беззастенчивый выбор средств для достижения своих целей дает ласточке большие преимущества перед ее менее смышлеными соперниками.
Итак, приспособляемость, летные качества, дальность полета, скорость и маневренность, повсеместное наличие стройматериала для гнезд, умение использовать искусственные сооружения для гнездования, преобладание насекомых в меню и предпочтение совместной жизни в колонии — все это, конечно, способствует широчайшему распространению ласточек в мире. Наша деревенская ласточка, как и европейская (они различаются лишь как подвиды), — птицы, имеющие самый широкий ареал распространения на земле.
Где летают насекомые — может жить и ласточка; а где влага способна превращать землю в грязь или где есть склон с рыхлой почвой — она может выводить птенцов. Хотя первоначально ласточки селились на откосах или на деревьях, теперь они следуют за человеком в прерии, степи, на равнины. Когда открыли Америку, ласточка уже была в дружеских отношениях с индейцами. Ранние исследователи обнаружили продырявленные полые тыквы, висящие перед вигвамами, — обиталища ласточек. А тот факт, что скалистая ласточка до сих пор встречается в древнейших пещерах, где когда-то жил человек, дает основания предположить, что доверительные отношения между ними существовали уже тысячи и тысячи лет назад.
Область выведения птенцов деревенской ласточки последовательно распространялась по маршруту переселения первых людей из Азии в Америку: из глубин Сибири через Берингов пролив на Аляску, в Канаду, Соединенные Штаты и далее на юг. Это прослеживается по результатам раскопок (кости, кремниевые наконечники). Приятно, хотя и не совсем научно, думать, что около двадцати тысяч лет назад девственно древний человек и деревенская ласточка вместе пришли на новый континент.
«С тех пор как человечество обрело свою историю, — пишет Ф. Э. Л. Бил в исследовании, посвященном питанию нескольких американских видов и завершенном незадолго до смерти, — ласточка своим утренним щебетом из-под соломенной крыши всегда поднимала крестьянина к началу трудов дня, и возвращался он в свою хижину, когда прилетала домой ласточка».
Если считать европейскую деревенскую ласточку и американскую деревенскую ласточку отдельными видами, можно сказать, что населенную часть северного полушария они делят между собой примерно пополам. Птицы Старого Света выводят птенцов по всей Европе и Азии вплоть до озера Байкал, за которым уже — владения американской деревенской ласточки, то есть далее по Азии и по всей Северной Америке.
На примере северной скалистой ласточки покажем, как и почему быстро меняется ареал их распространения. Первоначально она, естественно, гнездовалась в условиях дикой природы, однако с развитием сельского хозяйства на севере и востоке потянулась к фермерским хозяйствам, обраставшим постройками. За короткий период численность северной скалистой ласточки в этой зоне резко возросла, а сама она стала такой же домашней птичкой, как и деревенская и пурпурная ласточки.
К сожалению, одновременно резко возросла популяция английского домового воробья, и фермеры начали всячески защищать карнизы от надоедливого неряхи, что ударило и по ласточкам, равно как и новомодная окраска больших фермерских строений. Ласточки более не находили их удобными для строительства гнезд. В результате буквально на наших глазах начался спад численности северной скалистой ласточки. Ее популяция в Нью-Джерси в 1920 году стала так мала, что было даже предложено провести кампанию по увеличению численности скалистых ласточек в этом штате.
Я не раз задумывался, почему меньшая мексиканская скалистая ласточка предпочитает родным природным обрывам рукотворные арки зданий или железобетонные мосты, стоит только такому сооружению появиться в окрестностях ее обитания. Причин, видимо, четыре: надежная защита; удобный угол наклона; прочная, однородная структура; шероховатая поверхность без сюрпризов.
Дожди и ветры опасны для хрупкого, размываемого водой гнезда. Кроме того, любая влага в месте его прикрепления ослабляет сцепление с основой и грозит его отрывом и падением. Большинство обрывов, обычно сухих, в районе известняковых пород склонно пропитываться водой. Скалистая ласточка известна своим сверхъестественным чутьем. До сих пор непонятно, каким образом она в самую сухую погоду выбирает для гнезд на обрыве места, не подверженные увлажнению в характерные для этого периоды. Я видел целые колонии гнезд, расположенных самым причудливым образом — именно во избежание опасности проступающей изнутри влаги. Сооружения рук человеческих, арки мостов и больших зданий, как правило, таят в себе немало участков, хорошо защищенных от ветра и дождя.
Арка изгибается постепенно, переходя от вертикальной поверхности к горизонтальной, предоставляя ласточкам на выбор поверхности с любым углом наклона. Именно поэтому они особенно любят мосты через широкие реки и овраги.
Правильный выбор для гнезда облегчает его нелегкую постройку. Кроме того, я догадываюсь, что этот наклон имеет принципиальное значение в напряженный момент, когда птенцы покидают гнездо. Самая большая колония меньших скалистых ласточек, которую я только видел (около двух тысяч гнезд), была на довольно ровном обрыве, склонившемся над водой в одном из ущелий близ Дель-Рио, где текут притоки реки Дьявола. Гнезда были расположены очень близко друг от друга, а птенцы только начинали учиться летать. Именно наблюдая, как они отправляются в свой первый полет, я понял, почему так важен угол наклона обрыва. Птенец, буквально вываливаясь из гнезда, некоторое время просто падает вниз, прежде чем почувствует силу крыльев. Если бы обрыв был строго вертикальный, птенец бы тут же терял из виду свое гнездо, вмиг оказываясь в неизвестном для него мире. Обрыв под наклоном дает возможность взлетать почти под прямым углом к поверхности. Но если бы наклон был слишком велик, неопытному птенцу явно трудно было бы ориентироваться и лететь вверх, кроме того, он быстрее потерял бы из виду своих родителей. Ему трудно было бы подлетать к гнезду обратно, поскольку отверстие, из которого он только что вылетел, очень мало.
Я попытался представить себя на месте птенца, высунувшего голову из гнезда и готового впервые
