Я лишь издали наблюдаю за Альфиюшкой, когда её в садик возят, как в машину садится. И всё. Несколько раз подходил поближе на детской площадке. И то няня её быстро отводила в сторону… Короче говоря, понял я одно: придётся мне раскрыться и просить вашей помощи. Ничего я не смогу сделать один в теле вашей дочери. И самое страшное то, что время уходит! Понимаете? Над моей единственной дочерью нависла угроза. А я не в силах помочь. Получается, зря я всё это затеял, зря терпел сам и вас мучил? – последние слова Рамиль проговорил на повышенных тонах. А в глазах его заблестели слёзы.
Все трое молчали. Каждый думал о своём. Дверь отворилась, и в палату зашёл лечащий врач Ларисы.
– Лариса Леонидовна, – сказал он, – время посещений закончилось. К Вам сейчас придут ЭКГ снимать. Готовьтесь.
Доктор сам проводил Яранского с дочерью в коридор. Те вышли из больницы и присели на лавочку во дворе перед главным входом. Яранскому не хотелось смотреть в глаза дочери. Ведь он поверил. А это значит, что гладя в глаза Анжелы, он должен будет называть её Рамиль. Он должен будет понимать, что перед ним тело дочери, а душа другого человека. Два в одном. Но ему надо привыкнуть к этому. Подспудно он был к этому готов.
А в люксовой палате кардиологического отделения, невзирая на тихий час, мама Лариса, смирившаяся с потерей своего единственного ребёнка, собирала вещи. Она торопливыми движениями покидала в сумку халат, тапки, полотенце и косметичку. Села на кровать и стала думать. Вернее, она пыталась снова вспомнить тот день, когда муж принёс домой путёвки в Египет. Она не могла припомнить ничего особенного. Ведь, судя по рассказу Рамиля, именно в этот день её доченька прилетела попрощаться с ней. Наверно, обнимала и целовала её, так же, как и отца. Ничего Лариса не помнила. Примерно в это время, с одиннадцати до часу дня, сидела с больной матерью на кухне, потом готовила, потом мерила ей давление, потом вышли с ней прогуляться вокруг дома. Потом что-то ещё… Жалко и обидно. Но теперь Лариса должна думать о другом. Да. Случилась трагедия. Больно думать о том, что она потеряла дочь. Но, с другой стороны, вот ведь она! Перед ней! Да, неухоженная, патлатая, но ведь она! Нет, не она. Представить Анжелу отдельно от чистоты и аккуратности Лариса не могла. Что ж. Придётся принимать всё как есть. Решено. К Рамилю она будет относиться как к родному. И если от неё зависит жизнь маленькой девочки, она сделает всё, чтоб помочь её спасти. Именно от Ларисы сейчас всё зависело. Муж будет делать так, как она решит. Она знала об этом, и поэтому спешно собиралась домой.
Глава шестая
Яранский сидел на скамейке больничного двора рядом с Рамилем, которого решил считать своим сыном. Но чтоб не запутаться, он будет при людях, естественно, называть его Анжелой. Как раз в тот момент, когда он обдумывал, как предложит эту идею жене, взгляд его упал на стеклянную двухстворчатую дверь приёмного отделения больницы. Дверь распахнулась, и к их лавочке быстрым, уверенным шагом направилась его супруга, с дорожной сумкой на плече. Она подошла ближе и, не дав вымолвить слова обалдевшим мужчинам, твёрдо сказала:
– Ну что так смотрите? Идёмте, скорее домой. Надо думать, как спасать девочку.
– Лара, ты… – начал мямлить Яранский.
– Расписку написала. Всё в порядке. Нет времени ждать.
Рамиль схватил Ларисину сумку, и оба мужчины посеменили вслед за мамой, главой семейства. Оба они уже поняли, от кого зависит успех всего мероприятия по спасению девочки, но всё же попытались остановить Ларису.
– Лариса, Вы не торопитесь так. Я очень благодарен за помощь, за понимание, но Вам надо подлечиться. Мало ли что? Может лучше вернуться в больницу? – стал уговаривать Рамиль.
– Да, милая, – вставил Яранский, – я тоже согласен, тебе нужен покой.
– Да вы с ума сошли оба!? – почти вскричала Лариса, резко обернувшись . – Как я могу быть спокойной, после того что я узнала? Мало того, что я потеряла дочь, так ещё потом корить себя всю оставшуюся жизнь за то, что я отдыхала на больничной койке, когда в опасности был невинный ребёнок? А если счёт идёт на дни? Нам необходимо что-то придумать, чтоб вызволить девочку из этого дома.
Мужчины переглянулись. Они не знали, что ответить.
– Ладно, ладно, успокойся, дорогая. Куда ты бежишь-то? Я вызову такси. Не на автобусе же ехать. – сказал Вадим.
– Да, – подтвердил парень, – ещё в аптеку надо зайти.
Семейка уселась в такси. Рамиль на переднее сиденье, Яранские сзади. Вадим обнял супругу. Ему никак не хотелось, чтоб у неё снова случился гипертонический криз из-за стресса, но в то же время он был рад, что теперь у неё появилась реальная цель: спасти дочку Рамиля. Пусть это чужие люди, но зато теперь, когда его безутешная любимая и единственная женщина обрела новый смысл жизни, ей легче будет справиться с потерей. Это не позволит ей сойти с ума от горя. До самой Альфии, если честно, Яранскому не было никакого дела. Главное, чтобы эта вся ситуация пошла на пользу его жене, а значит и ему самому. Выйдя у ворот своего дома из такси, Яранские решили разделиться. Лариса с дочкой пойдут в аптеку, а Вадим в магазин за продуктами. В супермаркете Яранский наспех набросал в корзину самое необходимое. Перед кассой затормозил. Вернулся в мясной отдел и выложил свиной окорок обратно на прилавок. Рамиль ведь мусульманин, надо считаться с этим. Сам похвалил себя за догадливость. Когда вернулся домой, жена с дочкой, точнее, с его названным сыном, уже закипятили чайник и ждали его. Молча пообедали картофельным пюре с жаренными куриными крылышками. Разлили ароматный зелёный чай. Первой начала разговор Лариса. Выглядело всё немного официально:
– Ну что, ребята, действовать нам надо быстро.
– И аккуратно, – добавил Рамиль, – Роксана очень умная и хитрая.
– Честно признаться, даже не знаю, что мы должны сделать, – вступил в разговор Яранский. Лариса предложила:
– Каким-то образом мы должны узнать, что именно задумала жена Рамиля относительно девочки. Исходя из этого действовать. Вадим спросил:
– И как же мы это узнаем? Где она, и где мы. Вряд ли она записывает свои планы в блокнот. Иначе мы могли бы его выкрасть и…
– Вадик! – возмутилась Лариса. – Ну что ты вечно ерунду городишь?!
– А кстати… – Рамиль вышел из-за стола и стал прохаживаться по кухне, прихлёбывая из чашки, – никакая это не ерунда.
– Что ты имеешь в виду? – спросила
