и никто не увидит, как ты станешь грязной и немытой.
Я хнычу и дрожу.
— Я буду кричать.
Его садистская усмешка наполняет воздух.
— Во что бы то ни стало, кричи. Никто тебя не услышит, и ты только заставишь мой член напрячься.
Он прав.
Они не услышат.
Это не только его собственность, но мы забрели так далеко от особняка, что я уже даже не слышу музыки.
Он все спланировал.
От того, как затащить меня в эту часть леса до того, как выдать себя за Лэндона. Он все спланировал.
И я попала прямо в его ловушку.
Я беспомощна, у меня нет выхода, кроме как принять плеть его пальцев. Контролируемые входы и выходы. Эротический звук на фоне моей принудительной влажности.
Все это.
Я закрываю глаза, когда колющее наслаждение ударяет в мое лоно, и оргазм вот-вот захлестнет меня снова. Я жду и жду.
И я жду...
Но он ушел.
Его пальцы вышли из меня, его колено больше не держит меня на месте, а мои волосы освободились от его дикой хватки.
Моя киска сжимается, как секунду назад, когда я уже была готова кончить. Только теперь это возбуждение исчезло, оставив лишь тупую боль между ног.
Медленно, слишком медленно, я поднимаю голову и смотрю назад, где посреди ночи стоит Джереми, сливаясь с ней, становясь ее жуткой частью.
На нем черные брюки и белая рубашка, которые я видела раньше. Куртки нет.
Черные чернила вихрями и шнурами расходятся по его подтянутым мышцам, когда он скрещивает руки, исчезая под короткими рукавами рубашки.
Из-за недостатка света я не могу понять, о чем эти татуировки, но они добавляют намек на таинственную опасность.
Он наблюдает за мной, но с таким же успехом он может смотреть сквозь меня.
Ему не потребовалось много времени, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову, открыть часть меня, которую я даже боялась, но он не выглядит ничуть задетым.
Его лицо жесткое, холодное, отстраненное.
Настоящий дьявол ночи.
В его серых глазах нет света, и они легко могли бы слиться с нашим мрачным окружением.
Бесстрастные. Непрощающие.
Если бы я не знала этого парня, то сказала бы, что он чем-то взбешен. Но, опять же, он всегда кажется злым на мир и не одобряющим людей в нем.
— Почему? — мой дрожащий голос замолкает. Я не узнаю этой
хрипоты, и я ненавижу эту слабость.
— Почему что? — он скользит
взглядом по всему моему телу.
Я неуклюже натягиваю джинсы и
убегаю, пока не натыкаюсь спиной на дерево. Его бесстрастное выражение лица не меняется, но он не отводит от меня взгляда, ни на мгновение.
— Это не должен был быть ты, —
шепчу я.
— Дай угадаю, это должен был быть Лэндон?
Я ничего не говорю, но ему это и не нужно.
Он поднимает свои блестящие пальцы под луной, и мне хочется вырыть яму и умереть в ней.
— Лэндон — не тот, кого ты умоляла трахнуть тебя, пока ты смачивала его пальцы, пока ты кончала, не так ли?
— Я... никогда бы не согласилась на это, если бы знала, что это ты. — Мои слова — это попытка вернуть свое достоинство или то, что от него осталось, но я тут же думаю, что это была ошибка.
Глаза Джереми темнеют, и все его тело напрягается. Я всегда видела его холодным и безжалостным, но это первый раз, когда я наблюдаю эту дикую часть его.
Он как будто задался целью уничтожить все на своем пути.
— И все же ты не использовал свое безопасное слово.
Мои губы раздвигаются. Он прав. Я... не использовала.
— Я... забыла об этом, — говорю я, отказываясь думать, что это из-за чего-то другого.
— Я думаю, ты не забыла. В глубине души ты не хотела, чтобы я остановился. Ты выглядела ужасно разочарованной, когда я это сделал.
— Это неправда!
Он настигает меня в два шага, и я пытаюсь отползти назад, но в итоге только еще больше прижимаюсь к дереву, когда он встает передо мной и обхватывает пальцами мою челюсть.
Его прикосновения мозолистые. Он — зверь. Дикарь, который, вероятно, не знает, как прикоснуться к чему-либо без безжалостной энергии, которая исходит от него волнами.
Я готовлюсь к любым жестоким угрозам или действиям, которые он предпримет, но он ставит меня вна ноги, а затем отпускает.
— Следуй за мной.
— Куда? — я смотрю на напряженные мышцы его спины через рубашку.
— Ты знаешь дорогу к дому?
— Нет.
— Тогда иди пешком.
Ох.
* * *
Не знаю, почему часть меня думала, что он оставит меня в глуши, чтобы я сама о себе позаботилась.
И снова я жду приступа паники, который не наступает.
Но я знаю, что облажалась.
Я не только вторглась на частную территорию. Возможно, я вторглась в логово дьявола.
Мои мысли подтверждаются, когда он смотрит на меня через плечо, его глаза все еще похожи на ночное небо, сужающиеся и мерцающие в этой мистической темноте. Во всяком случае, они кажутся более расстроенными.
— Возвращайся, когда будешь готова к тому, что тебя жёстко трахнут.
Глава 6
Джереми
Я не верю в людей.
Они непостоянны, склонны к ошибкам и чаще всего не имеют ни малейшего представления о том, что делают.
Они бесполезны, безвкусны и не должны загрязнять воздух своим дыханием.
Это презрение к людям было присуще мне с тех пор, как я вырос из детского возраста и постепенно узнал, что такое мир.
Я также не верю в систему забастовок. У людей не бывает двух или трех шансов со мной. Одна ошибка — и они выбывают.
Навсегда.
Тот, кто однажды переступил черту, сделает это снова, если ему дать шанс. Это запретный плод, отсроченное удовлетворение и желанное прославление. Если они попробуют один раз, их заставят попробовать еще.
Потом еще один.
И еще.
Пока они не превратятся в животных, преследующих свои основные потребности.
Дать им шанс приблизиться к черте, не говоря уже о том, чтобы пересечь ее, — олицетворение глупости.
Моя политика нетерпимости может нарисовать меня хладнокровным и бессердечным, но это лучше, чем быть заклейменным как мягкотелый.
Я видел, что это делает с людьми. Как чрезмерная забота может разорвать человека изнутри. Тогда я ничего не мог с этим поделать — не мог остановить или
