религиозных чувств россиян.
Ректор-буддист оставил мое письмо без ответа, не знаю поэтому, были ли приняты в отношении профессора-матерщинника какие-либо меры. Южнокорейский МИД также пытался какое-то время отмолчаться. Но, прождав пару недель, я задержал свой ответ на какую-то срочную ноту южнокорейской стороны. На очередном дипломатическом приеме южнокорейский коллега мягко напомнил мне об этом, на что я, со своей стороны, отметил «забывчивость» МИД Южной Кореи в отношении ответа на ноту Посольства по вопросу о книге. Ответ последовал на следующий день, и «учебник матерщины» бы изъят из продажи.
Красные кресты в ночной темноте Сеула
Когда едешь ночью по многочисленным и зачастую очень высоким дорожным эстакадам Сеула или Пусана, то испытываешь странное ощущение. Отовсюду – сверху и снизу в темноте светят красные неоновые кресты христианских церквей. Южная Корея уникальна тем, что она – одно из немногих азиатских государств, где важным составным элементом современной культуры служит христианство, особенно протестантизм.
Согласно официальной статистике, верующими себя считает примерно половина южнокорейцев, т.е. порядка 25 млн. человек. Из них буддистов насчитывается 10,7 млн. чел., а христиан – почти 14 млн., в т.ч. 8,6 млн. протестантов и 5,2 млн. католиков. Южнокорейский протестантизм представлен в основном пресвитерианцами и методистами. Первый президент РК Ли Сын Ман был христианином-методистом. Недавний президент РК Ли Мён Бак– христианин– пресвитерианец, как и Ким Ен Сам, его предшественник на посту президента в начале 1990-х г.г. Стоявшие во главе государства в период между ними президенты-либералы Ким Дэ Чжон и, Но Му Хён были христианами – католиками. Избранная в 2012 г. президентом Пак Кын Хе – атеистка, нынешний президент Мун Чжэ Ин –католик.
Интересно, что протестантство и католицизм в современной корейской статистике рассматриваются как разные религии. Когда кореец, в разговоре с иностранцем по-английски или по-русски, называет себя “христианином”, это почти всегда означает, что он – именно протестант, а не католик или, скажем, православный.
Пресвитерианство и методизм проникли в Корею в 1884-1885-м годах из США, и данное обстоятельство важно учитывать при анализе обстановки в Южной Корее. Почему американские миссионеры-протестанты сумели безболезненно пустить глубокие корни в Корее? Ведь их конкуренты миссионеры – католики и их корейская паства за свою веру нередко платили жизнью. Последняя волна гонений на католиков в Корее, когда была казнена и группа французских миссионеров, имела место в 1866 г., совсем незадолго до прибытия американцев. Дело в том, что к моменту появления в Корее американских миссионеров-протестантов монархия и государственность Кореи были уже сильно ослаблены японским вмешательством. Корейским правителям, противостоявшим в борьбе за Корейский полуостров японцам, уже не было дела до христиан. Так что американские миссионеры-пресвитерианцы и методисты ухитрились втиснуться в благоприятные временные рамки безвластия на Корейском полуострове.
Хотя в начале ХХ века христиане и составляли сравнительно небольшую часть всего населения страны (1,5% в 1911 г.), они сыграли особую роль в тех многочисленных преобразованиях, что тогда происходили в Корее. После японской аннексии Кореи в 1910 г. протестантская церковь фактически работала против японского «освоения Кореи». Американцы не были для корейцев колонизаторами и при всем желании не могли тогда грабить Корею: этим занимались японцы. Миссионеры принимали участие в социальном движении, в реформировании мышления корейцев. Через миссионеров шло строительство школ, больниц, университетов, они привносили современные знания в корейское общество. Немалое значение имела и активная организационная и финансовая поддержка со стороны соответствующих религиозных общин США, обладающих немалыми средствами.
В двадцатые и тридцатые годы ХХ века христианство пустило в Корее глубокие и прочные корни. Оно превратилось из чуждого в недавнем прошлом, привнесенного из Запада вероучения в корейскую национальную религию. В этом заключается коренное отличие между судьбами христианства в Корее – с одной стороны, и в большинстве стран Азии – с другой. Во многом это было связано с тем, что в Корее в качестве колонизаторов выступали не европейцы, которые в те времена очень любили подчеркивать свою приверженность христианству, а язычники-японцы. Поэтому в Корее, в отличие от колоний западных держав, подвергавшиеся преследованиям христианские миссионеры воспринимались народом не как идеологические агенты власти, а, наоборот, как противники колонизаторов. Разнообразная просветительская активность иностранных миссионеров влияла на формирование нового миропонимания, нового духовного мира. Корейские юноши знакомились с кодексом буржуазно-демократических свобод, общественным устройством западных государств, понятиями "конституция", "парламент".
В результате за шестьдесят лет протестантской миссии, с 1885 года до обретения Кореей независимости в 1945 году, протестантизм стал лидирующим в духовной жизни страны. Наконец, церкви были в колониальный период тем местом, где продолжала звучать корейская речь, их издания выходили на разговорном языке, набранные национальным шрифтом хангыль. Практически вся новая корейская интеллигенция, включая большинство лидеров антиколониального движения, получили образование в христианских учебных заведениях – примечательно, что и северокорейский вождь Ким Ир Сен был выходцем из семьи протестантских активистов.
Освобождение от японского колониального режима в 1945 г. привнесло также кардинальные изменения в положение христианства в Южной Корее. Ушли в прошлое запреты, преследования и барьеры для свободного распространения и развития христианства. Более того, христианская религия стала приобретать черты официальной идеологии, получать государственную поддержку, находиться в благоприятных условиях. В страну вернулись из Америки многие корейские политические эмигранты – по вере убежденные христиане и проповедники, многие из которых заняли ключевые посты в государстве и обществе. После Корейской войны число христиан в южной части полуострова стало быстро возрастать. Если в 1911 г. христиане составляли только 1,5%, а в 1940г. – 2,2% населения страны, то в 1962г. их было уже 12,8%, а в 1990 – 23%.
В период режима Ли Сын Мана и последовавших военных диктатур (1948-1987), отношения христианского клира, общины и властей были сложными и противоречивыми. С одной стороны, основная масса корейского духовенства поддерживала идеологию правительства, суть которой заключалась в непримиримом антикоммунизме, к тому времени антикоммунистические позиции занимал весь официальный западный христианский мир. Прочные связи христианских общин в Южной Корее и США также сказывались на политической ориентации корейских протестантских церквей. Наконец, доля христиан среди корейской экономической и политической элиты после 1945 г. была очень велика и продолжала расти, что тоже делало христианские церкви сторонниками сохранения существующей системы. В то же время, корейское христианство не стало придатком светской, политической власти. На практике корейские христиане, особенно католики, играли активную роль в оппозиционных движениях. Католические соборы, которые в Корее пользуются неофициальным, но на практике обычно соблюдаемым правом убежища, часто становились ареной антиправительственных выступлений. Католические пастыри участвовали в антиправительственных демонстрациях, выступали с критикой государственной политики, вставали на защиту преследуемых властями. Такие действия положительно сказались
