губами в мои и стал целовать меня: жадно, как дикарь. Он крепко держал меня в своих руках и покрывал мое лицо поцелуями.
Мы опустились на ковер, и я поняла – схожу с ума. Желание было сумасшедшим, я еле сдерживалась, чтобы самой не накинуться на него. Стук собственного сердца не давал мне услышать то, что он мне шептал. Я застонала, и все вокруг закружилось.
Вдруг зазвонил телефон, Ваня вздрогнул. Как будто чего-то забоялся, на несколько секунд замер, но потом опять прильнул к моим губам.
Разум начал возвращаться ко мне.
Слезы подступили к горлу.
Мое правильное Я хлестало меня по лицу и кричало: «Что ты делаешь? У этого мужчины есть любимая жена, маленькая дочка. Зачем ты это делаешь? Тебя устроит роль любовницы?»
Второе Я, глупое, безалаберное и влюбленное, отвечало: «Я просто хочу простого человеческого тепла, хочу, чтобы меня любили…»
«Но он же не любит тебя. Он любит свою жену. Как ты можешь опускаться до такого и становиться любовницей?»
Кровь хлынула в голову, и я отстранила Ваню от себя.
– Чего ты? – ласково спросил он и опять потянулся ко мне.
– Я думаю достаточно, – спокойно ответила я и встала.
Он молчал, и даже не поднял глаз.
– Можешь поздравить свою жену, – торжествующе сказала я, натягивая юбку.
– С чем?
– Надеюсь, ей идут маленькие черные рожки, которые ты ей только что наставил? – гордо спросила я и вышла из его кабинета.
Глава восьмая. Поездка в Лондон
Не помню, как дошла.
Алёна открыла дверь, принесла стакан воды и только тогда я смогла ей все рассказать.
– Зачем ты ему про рога сказала?
– Потому что он испугался телефонного звонка.
– Мне кажется, ты его еще больше обидела этим.
– А почему никто не думает о моих чувствах? – закричала я.
– Ну почему не думают? Думаем. Просто…
– Это тупик.
– Нет.
– Думаешь, он не приедет за мной завтра утром?
– Приедет, конечно. Куда он денется. Может, ты завтра извинишься перед ним?
Я вздохнула:
– Извинюсь.
– А как вообще было? – спросила Алёна смутившись.
– Вряд ли я смогу описать это словами, – призналась я.
– Ты, почти состоявшаяся писательница и не можешь описать? – Алёна поставила руки в боки и потребовала: – Рассказывай.
– Правда…
Алёна угрожающе смотрела на меня.
– Наверное, это был рай.… Такая трактовка тебя устроит?
– Нет, не устроит. Может быть, ты и знаешь, что это такое, но я в раю не была и хочу простого земного пересказа.
Я улыбнулась и опустила голову.
– Ну, бабочки в животе хоть были? – не отступала подруга.
– Были бегемоты, – засмеялась я. – Они топтали мою селезенку и кричали «Мы любим Ваню Макарского». Такой рассказ тебя устроит?
Алёна сложила руки у груди:
– Класс! Как я люблю эти романтические истории.… А мурашки? По телу бегали мурашки?
– Да, – призналась я, – табунами.
Алёна обиделась:
– Ты нехорошая! Я тебе все рассказываю, а ты…
– И я тебе все рассказываю. Честно. Все так и было: и бегемоты, и мурашки.
Алёна задумалась, посмотрела в окно, потом на меня:
– Ничего себе рай: бегемоты, мурашки… табунами…
Мы рассмеялись.
– Все равно ты молодец, Машка. Я очень рада за тебя. Пусть еще в вашей истории не все понятно, но тебе было с ним хорошо – это раз. И теперь ты точно знаешь, то он тебе нужен – это два. И вот о чем я подумала. Может тебе начать вести себя по-другому?
– Алён, тут дело не во мне. А в нем. Это он вздрогнул от телефонного звонка. Значит, он боится свою жену.
– Да? Тогда почему он был с тобой?
– Как это почему? Ты же сама мне сказала, что на свете нет мужчин, которые откажутся от… – я задумалась, – от интрижки на стороне.
– Какие глупости я тебе говорила! – воскликнула подруга, – И кого ты слушаешь? Женщину, которой уже исполнилось тридцать, и у которой нет ни своего угла, ни нормального мужика, ни достаточного количества серого вещества в голове? Эту женщину ты слушаешь?
Я хихикнула:
– Ты просто не знаешь, какое сокровище эта женщина! Я ее обожаю!
– Да? – нахмурилась подруга, – ну раз обожаешь – тогда и слушай. Попытка не пытка. Вспомни, какая ты была – такой ты и должна стать.
– А какая я была?
– Веселая, озорная, смелая, наглая!
– Никогда я не была наглой, – возразила я.
– Не была? А когда просила своего мужа жениться на тебе перед всей честной компанией? Разве это не наглость?
– Это дурость…
– Скорей всего это и то, и другое. Так вот. Ты должна быть веселой. Ты не должна грустить совсем. Ни капельки. Чтобы он понял, что ты не отчаиваешься, и что ты веришь, что у тебя все будет хорошо. Шути, смейся, рассказывай веселые истории, восхищайся Лондоном и благодари его, что он тебя сюда привез.
– Зачем?
– Мужики это любят! Хвали его. Только аккуратно, чтобы он не понял, что это лесть.
– Нет, Алён, я этого всего не умею.
– Но ведь умела раньше?
– Это так давно было…
– Ничего, вспомнишь! Хватит хандрить и писать рассказы, в которых в каждой строчке одни слезы. Пора что-то менять. Поняла?
Ровно в пять утра я была внизу. Ваня уже ждал меня. Я поздоровалась, он даже не произнес «Привет», только слегка кивнул, и до аэропорта мы ехали в тишине. Даже радио было отключенным.
Я все время искала слова, чтобы извиниться, но так и не нашла…
В аэропорту мы сдали багаж и прошли в зал ожидания.
Ваня купил газету, и все время читал последние новости.
В самолете он закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Я была в отчаянии.
Ни капельки любви, ни капельки сострадания с его стороны я не видела. А может, так мне и надо? Может, заслужила? Что это за выпад был с моей стороны вчера? Ну, подумаешь, телефонный звонок, ну, подумаешь, вздрогнул от неожиданности…
Я запуталась и готова была снова разреветься. Только большое количество людей вокруг не давало мне этого сделать, ибо плакать я привыкла в одиночестве, в крайнем случае, у Алёны на плече, но никак не при толпе в аэропорту.
В аэропорту Хитроу нас встретили и сразу отвезли в офис компании, с которой Ваня планировал заключить какой-то важный договор.
Весь день мы провели за столом переговоров, договорились подписать контракт завтра утром, и освободились, когда уже было темно.
– А я так мечтала посмотреть город…
– В следующий раз, – мрачно произнес Ваня.
– Ну, чего ты такой грустный? Вроде бы они готовы сотрудничать и завтра ты подпишешь этот контракт.
