– Эй, чувак, прекрати. Ты меня пугаешь. – говорит Джервис и крутит головой из стороны в сторону. Руки Рэя останавливают движения моего друга по несчастью. Один. Два. Три. Джервис начинает дико кричать.
– А тебе мы сейчас уберем хромату. – сообщает Дэвид.
Сердце трепыхается как трава на ветру.
– Она меня не смущает. – отвечаю я.
Тихий смешок Дэвида заставляет меня приподнять голову и посмотреть на него.
– Это не может быть правдой. Ты красивая девушка, и не можешь не желать избавиться от такого явного изъяна.
Джудит разрезает штанину, практически до паха. Остальные ассистенты Сатаны начинают готовить новые инструменты. Пытаюсь освободиться. Бьюсь на столе как рыба, выброшенная на лед. Паника уже завладела мной.
И начинается ад.
Такой боли я не испытывала никогда.
Они…
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!
Они ломали мне кости.
Резали мою кожу, мышцы, мясо.
Растягивали щипцами разрез и… делали операцию.
Без наркоза.
Регенерация заживляла рану, и они делали это вновь и вновь.
Ещё несколько раз протыкали мне спину, и в какой-то момент я увидела оживление на морщинистом лице старшего ублюдка. Сквозь вату в ушах я услышала:
– Кажется, у нас получается.
Моя голова упала набок и последнее, что я увидела перед долгожданной темнотой, это мертвое тело маленького ребенка и множество трубок, которые соединяли меня, Джервиса и мальчика в одно целое.
Тьма забрала меня, но я всё чувствовала. Я не знаю, как объяснить вам, но это было ужасно. Ужасно то, что я совершенно не владею собой. Ни телом, ни мыслями. Всё крутится вокруг этой чертовой операционной и трех металлических столов. Я пыталась впасть в забвение и не ощущать боли, не слышать криков Джервиса, не чувствовать запаха крови. Если вы не знали, что она имеет свой специфический аромат, то я расскажу вам, как пахнет кровь – отвратительно. Она, словно жидкий металл, в который сыпанули приправ в виде отчаяния и потери себя.
Не знаю сколько времени это длилось, но в какой-то момент Джервис замолчал, а я была не в силах открыть глаза и посмотреть на причину неожиданной тишины.
А потом всё прекратилось. Меня перестали резать. Перестали прокалывать. Переворачивать. Ломать мне кости. Они перестали делать что-либо.
И спустя несколько секунд я почувствовала, как кто-то взял меня за руку и сжал пальцы, словно утешая и давая понять, что я не одна. Это Рэй? Не могу разобрать.
Открыв глаза, тут же стараюсь сесть, но я прикована к кровати. Не к моей. Осматриваюсь по сторонам, но практически ничего не вижу. Я на медицинской кушетке, с двух сторон от меня находятся белоснежные шторы, а передо мной в расстоянии трех метров стена точнее коридор, но я вижу только кусочек стены. Справа от меня стоит монитор, заглянув в него, понимаю – мои жизненные показатели в норме.
Это что, больница? Очень похоже.
В проеме между шторами появляется Джудит. Подходя ко мне, тихо спрашивает:
– Как ты себя чувствуешь?
Сглатываю сухость во рту и отвечаю голосом последней стервы:
– Замечательно.
– Я спрашиваю не для праздного любопытства. – она выглядит удрученной.
– Боже, Джудит, иди к черту! – прикрываю глаза и продолжаю. – Хватит строить из себя ангела, ты такая же тварь, как и вся твоя семейка. Сначала ты причиняешь нам боль, а потом парой фраз хочешь снять с себя вину? – открываю глаза и прожигаю девушку взглядом. – Не выйдет. Ты будешь гореть в аду. Я очень надеюсь, что он есть, и для тебя там готовят самый горячий котел.
– Ад есть. – тихо говорит она, разглядывая свои ногти. – И он здесь.
Из меня вылетает недоверчивый смешок.
– Тебе что, ненавистна твоя работа?
– Да.
– Нет. Если бы тебя не устраивало то, что ты видишь каждый божий день, ты бы попыталась что-то изменить.
Впервые вижу, что она начинает злиться. Джудит опускает руки, пальцы сжимаются в кулаки.
– Ты думаешь, что я ничего не делала? – с надрывом спрашивает она.
– Я этого не видела.
– Я делала. Я пыталась вывести сто восемь и сто девять и… и их просто убили. – в глазах Джудит слезы. Но мне на них плевать. Мне безразличны переживания и вообще какие-либо слова, сказанные человеком с фамилией Дельгадо.
– Почему ты решила, что это хуже, чем пытки, чем издевательства, чем лишение свободы?
Джудит садится на край кровати и, смотря мне прямо в самую душу, говорит:
– Потому что жизнь всегда лучше смерти.
Смотрю на неё так, словно она моё отражение. Я сказала точно эти слова, когда оставила Рэя в лапах Дельгадо-старшего. Я ведь действительно верила в то, что жизнь лучше смерти. Но сейчас всё изменилось. Я не уверена, что это так.
– Я больше так не считаю. – прожигая девушку взглядом, продолжаю. – Я оставила парня, который был для меня самым родным человеком, с твоим дедом. Он просил меня прекратить его страдания, но я решила за него. В тот момент я совершила ужасную ошибку, за которую теперь расплачиваются все, кто выжил на Острове Избранных. Будь добра, посмотри Рэйлану Бейкеру в глаза, не думаю, что сейчас он жив, и не уверена, что если бы он мог говорить, то поблагодарил бы меня. Такое существование не предпочтительней смерти.
– Я не могу тебе помочь.
– Не хочешь и не можешь – это разные вещи.
Джудит хватается за голову и сжимает волосы в кулаках. Её словно разрывает противоречие, о котором мы сейчас говорили. Я же надеюсь, что она хоть как-то поможет мне. Но следующие слова Джудит ставят меня в ступор.
– Тогда они снова на год закроют меня в клетке.
– Что? Ты… была в клетке?
– Да. Но не там, где находитесь вы.
– А где?
Я ей не верю.
– Специально для меня отец сделал камеру на черном уровне. – она смотрит на меня так, что я напрягаюсь. – Я была там одна. Триста шестьдесят пять дней я находилась в одиночестве, и только издали видела, как сопровождающие переносят тела.
– Что? Какие тела?
– Черный уровень. Это крематорий. – громко сглатывает. – Единственным моим собеседником в течение года был треск от сгораемых тел гостей отца.
– Гостей?
– Так он любит вас называть.
– Ты вообще выходила на поверхность?
Девушка отводит взгляд и быстро поднимается на ноги.
– Я приведу Рэйлана, и если ты пообещаешь ничего не вытворять, то я не прикажу ему надевать браслет. Договорились?
