Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Но Юля его уже не слушала.
– Ложись спать, второй час уже. Завтра опять не поднять тебя будет. Уроки сделал?
– Ма-ам… – укоризненно протянул Серега, глядя на Юлю с высоты своих ста восьмидесяти сантиметров.
– Что «ма-ам»? Сам знаешь, у нас с отцом на репетиторов денег нет. Как сдашь, так и поступать будешь. Иначе на учебу придется кредит брать.
– Не волнуйся, я сам знаю. Не маленький уже. А ты опять до утра за компом сидеть будешь? Даже после премьеры?
– Буду, сына. Я специально сегодня после премьеры только шампанского чуть пригубила, и все. А когда мне еще? Столько всего навалилось, и бросить не могу.
– Почему не можешь? – с интересом спросил Серега.
– Потому что не бросается, – исчерпывающе ответила Юля.
Налив себе большую чашку крепкого кофе, она и в самом деле уселась за старенький, то и дело зависающий компьютер. Подумав, достала из коробочки браслет и положила перед собой.
Какое-то время Юля сидела, отгоняя от себя суету дня, ненужные картинки, всплывавшие в памяти, обрывки разговоров. Настраивалась, ждала. Потом осторожно, как бы боясь спугнуть кого-то, прикоснулась к клавиатуре, сперва двумя пальцами, потом стала печатать все быстрее и быстрее, торопясь записать то, что слышала сейчас только она.
– Где?! Браслет где?.. – задыхаясь, прокричал женский голос, похоже, старушечий.
Ей ответил другой, помоложе. Женщина говорила успокаивающе, как с ребенком или с тяжелобольным:
– Не извольте беспокоиться. Доктор велел на ночь его снимать, чтоб застоя крови не было, мало ли, повернетесь во сне неловко. Вы уснули вчера, я и…
– Никогда, слышишь, никогда не смей к нему прикасаться! – закричала старуха. – Где он?!
– Да вот, возьмите, на столике возле вас всю ночь пролежал, – обиженно ответил более молодой голос. – Напрасно вы сердитесь так, вам волноваться вредно.
– Уйди прочь! – проворчала старуха.
В комнате опять наступила тишина. Но Юля знала, вернее, надеялась, что эта тишина ненадолго.
Видно, и правду говорят: беда не приходит одна. А может быть, это была одна и та же беда в двух отделениях, просто сбежавший режиссер уже знал кое-что о грядущих переменах и поспешил первым покинуть корабль, который неминуемо должен был пойти ко дну. Как говорится, предвидеть – это совсем не то, что предать. Во всяком случае, когда все, невыспавшиеся и довольные вчерашней премьерой, собрались на репетицию, по такому случаю назначенную не на одиннадцать, как всегда, а на два, Тарасова с порога сообщила, что их корабль получил еще одну пробоину ниже ватерлинии.
– Ребята, новость у меня – хуже не бывает.
– Кто еще уехал? – вздернула брови Долинина.
Таня Родионова вздрогнула и посмотрела по сторонам, как будто ища, кого не хватает. Сидевший рядом с ней Петя тоже стал оглядываться. Если бы человеческие эмоции могли отражаться в зеркале, то длинный тощий Петя показался бы точным отражением хрупкой, миниатюрной Татьяны. Она улыбалась – и он озарялся улыбкой, она грустила – и Петя чуть не плакал. Остальных он, похоже, просто не замечал, что было и к лучшему, иначе взгляды матери, которыми она одаривала сидевшую слева от нее парочку, запросто бы его испепелили.
– Наверное, Юрку нашего за ограбление ювелирного магазина посадили, – отвернувшись от сына и его прекрасной дамы, иронически прошептала Королева на ухо дочери.
– Да не тяни кота за хвост, Света, говори, – попросила Антонина Ивановна. – Что там за ночь могло случиться?
– Не за ночь, Антонина Ивановна. Давно уже, только нам не говорили. Я вчера говорила с Бондаренко, то есть он со мной. Так вот: с ноября месяца из бюджета деньги на содержание театра выделяться не будут.
– Почему? Как? Не может быть! – все заговорили одновременно, и Тарасовой пришлось кричать, чтобы ее услышали:
– Точнее, будут выделяться деньги только в фонд заработной платы. А на постановку спектаклей денег больше не будет. По крайней мере, до Нового года. Потому что денег в бюджете нет.
– А вчера на сцену вылезал, такие речи говорил… Пил со всеми! Вот шкура! – аттестовал мэра Батраков.
– Но мы же муниципальное учреждение! – возмущенно выкрикнула Лара Сергеева, которая всегда верила в торжество справедливости. – Они не имеют права!
– А мы пойдем в прокуратуру! – покосившись на Александру, предложила Долинина. – С него там голову снимут, непременно снимут! Бюджет – это не его личный карман, чтоб туда-сюда деньги перекладывать, как ему заблагорассудится.
Александра промолчала, с тревогой глядя на директора. Судя по всему, это известие было для нее новостью.
– Да почему? Света, объясни, что он тебе сказал? – потребовал наконец Батраков. – Ведь в бюджете же деньги были заложены на театр. Куда они делись, в самом деле?
– Как я вам объясню, если вы все кричите хором? – устало спросила Тарасова. И, когда все смолкли, продолжила: – Он сказал, что в городе под угрозой срыва отопительный сезон. Что летом из области не пришли деньги на ремонт котельных и теплотрасс. И что если он сорвет отопительный сезон, то его однозначно пнут под зад. И хорошо, если этим ограничатся. А если театр прикажет долго жить, то ему, мэру, только пальцем погрозят. И что он не имеет морального права выделить деньги на игрушки – это он так сказал, – если люди могут в домах замерзнуть, когда трубы полопаются. Здесь не средняя полоса. У нас морозы с конца октября. Так что без вариантов.
– В войну театр создавали. А сейчас, в мирное время, убивают? Что же это делается, не понимаю… – в наступившей тишине пробормотала Дружинина. – Хорошо хоть Вася сегодня не пришел, у него бы сердце не выдержало.
– И что же мы делать будем? – звенящим голосом спросила Лариса. – Мы же должны что-то делать? Нельзя сидеть сложа руки! Надо в министерство, губернатору… президенту надо писать!
– Что делать… Спектакль будем ставить, что же еще? – ответила ей и всем Тарасова.
– Без денег, без мужчин и без режиссера? – уточнила Марианна Сергеевна.
– Отчего же? У нас есть Юра и Петя. Ставить будет Юля, она отлично себя проявила. А деньги… Мэр сказал: просите деньги на заводе. Вот и пойдем просить, нам не привыкать. Новый директор, говорят, из Петербурга, молодой, образованный. Должен понять. Да и деньги нам нужны смешные… по их меркам.
– А что ставить будем? – впервые подала голос Оля Бодрук, никогда не ввязывавшаяся в общие споры.
Юля тоже смотрела на Тарасову вопросительно. Когда они с директором разговаривали перед открытием сезона, на такой расклад она не рассчитывала.
– Юля, ты же хотела что-то из Коляды брать. Вот и бери. «Канотье», например. Там как раз две мужские роли – Виктор сорока пяти лет и его сын восемнадцати. И пять женских ролей. Плюс массовка – родственники. Как будто для нас писал.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
