А вот это определенно Барри. Значит тот, кто приглашает меня в кино и говорит о поцелуе… Что-то я совсем запуталась.
9Я всегда подозревала, что понедельник – самый неудачный и сложный день недели и сегодня убедилась в этом окончательно. С легкой подачей обозленной Келли Радж школьный совет, который возглавляет её подружка, решил дать мне вежливый пинок под зад и теперь главным редактором газеты является именно она. С самым высокомерным и деловым выражением лица, она выхватила из моих рук конверты, и сказала, что теперь я могу появляться здесь исключительно ради того, чтобы бросить в «Волшебную коробку» свое несчастное и никому ненужное признание в любви, которое если и будет опубликовано, то только из-за того, что моя писанина непременно повеселит народ. Сначала я хотела сломя голову бежать к директору Флорес, чтобы та повлияла на произвол школьного совета, который вдруг ни с того ни с сего провел «собрание» по видеоконференции в воскресенье! Но потом, когда Оливер остудил мои мысли обещанием, что не пройдет и недели, как Келли попрут из SchoolNwesLake, я решаю делать вид, что временное отстранение меня никоим образом не задевает. К тому же, мне есть чем заняться, пока всё идет к тому, чтобы справедливость восторжествовала. Мне нужен Картер Прайс. А точнее – его объяснения.
Мне удается подловить его только к концу занятий, да и то у мужской раздевалки. Тренировка команды по футболу как раз подошла к концу и по широкому коридору идут уставшие и вспотевшие парни.
– О! Пирс! – кричит мне Стив Райт. – Пойдем с нами?
– Обязательно, – бросаю я, оборонительно сложив руки на груди.
– Хейзи! – улыбается мне Бреди и останавливается так близко, что становится противно не от запаха его пота, а того, что он в принципе стоит полуголый и его рука едва касается моего предплечья. – Милая, тебе скучно? Хочешь позабавиться в мужской раздевалке?
– Благодарю, но я не нахожу ничего хорошего в том, чтобы забавляться над скудными размерами твоего достоинства, которое вопреки твоим ожиданиям ни за что не накачать и увеличить штангами, гирями и регулярными тренировками.
– Девчонка права! – смеется Патрик Чейз. – Чем больше ты становишься, тем меньше кажется твой член!
Все смеются, а Бреди, закатив глаза и показав мне средний палец, молча скрывается за дверью. Я смотрю, как по коридору неспешно идут Картер и тренер Фоллс. Они беседуют о грядущей игре сезона, которая состоится через три недели и весь Гринлейк соберется на нашем стадионе, чтобы поддержать команду.
– Я рад, что ты с нами, Картер, – говорит ему Фоллс, не замечая моего присутствия. – С твоим появлением ребята ожили. Мы разорвем «Синих птиц», а потом и «Форстелейк».
– Без сомнений, – соглашается с ним Картер и заглядывает за его спину. – Глядите, тренер, поклонница ждет меня у двери раздевалки.
Тренер Фоллс, у которого я не на самом хорошем счету, оглядывает меня сверху внизу и протяжно вздыхает.
– Господи, Пирс, и ты туда же? Мне уже надоело разгонять вас каждый день, как тараканов! Ещё чуть-чуть и начнете свое белье на поле швырять, только чтобы на вас внимание обратили!
– …Что? – возмущенно восклицаю я. – Мистер Фоллс, сравнивать меня и других девушек с тараканами очень грубо с вашей стороны! И вообще, мне нужно обсудить с мистером Прайсом личные вопросы, которые никоим образом не касаются всего того, что вы имеете в виду!
– Ну, конечно, – закатывает он глаза и пятится назад, – каждая вторая говорит то же самое.
Стараясь унять свой гнев, я пять раз набираю в легкие воздух и медленно выдыхаю, наблюдая за уходящим грубияном. В младшей и средней школе преподаватели по физкультуре тоже недолюбливали меня и это было взаимно.
– Что тебя так развеселило? – спрашиваю я Картера, улыбающегося во все тридцать два белоснежных и идеально ровных зуба.
– Ты любишь общаться сложными предложениями, да? Выстраивать их, как игрушки «Лего», а потом наслаждаться проделанной работой. – Глаза Картера медленно проходятся по моему лицу. – Чем обязан, юная леди?
– Я пришла за объяснениями, которые заслуживаю.
– По поводу?
– Не делай вид, что не понимаешь, о чем я!
– Но я действительно не понимаю о чем, ты Пирс.
– Я про субботнюю ночь, Картер. А точнее про один не самый приятный момент, когда ты позволил себе влезть туда, куда не имел права влезать. Ну, что? Припоминаешь?
– Хейзи, ты могла просто поблагодарить меня и угостить пончиком. Но поскольку тебе сложно извиняться и говорить «спасибо», я принимаю твою благодарность в таком несуразном виде, в каком ты её преподносишь.
– «Спасибо» за что, Картер? Что выставил меня на посмешище?
– Перед кем?
– Господи, ты либо правда дурак, либо страдаешь амнезией!
Картер усмехается и распахивает дверь раздевалки.
– Мы не договорили!
– Договорили, Пирс. Всего хорошего.
Уходит? Просто берет и уходит?!
Черта с два я уйду отсюда, пока не узнаю то, зачем пришла!
Распахиваю дверь, к которой в жизни никогда не прикасалась, и захожу туда, куда ещё никогда не ступала моя нога.
– Ого! Пирс! – взрываются довольные возгласы один за другим. – Ты пришла пошалить?
– Картер? – зову я самым грозным из своих тонов голосом. – Картер, где ты?
– Зачем он тебе нужен, Пирс? Посмотри на нас?
– Картер Прайс?! Выходи немедленно! Я не уйду отсюда, пока ты не объяснишь, какого черта помешал мне уехать с Уиллом с субботней вечеринки?
– У-у-у!
– А кто такой Уилл?
– Ты хотела перепихнуться с ним в тачке?
– Пирс, да ты настоящий пожар!
Наконец, со стороны душевых раздается голос Картера:
– Иди сюда, Пирс.
– Черта с два я пойду туда, Картер!
– Хочешь, чтобы я объяснил, почему не позволил тебе сесть в машину к парню, которого ты первый раз видишь?
– Пирс, да ты та ещё чертовка!
– Собиралась отдаться чуваку, которого не знала? – с напускным осуждением тянет Бреди. – Да ты оторва, Пирс!
Поджав губы, я врываюсь в душевые и накрываю глаза рукой, потому что тут человек пять совершенно голые.
– Ты просто козел, Картер! – кричу я, стоя на месте с ладонью на глазах. – Не смей больше лезть в мою личную жизнь, понял?
– А ты перестань вести себя, как глупая девочка, ведь ты же далеко не глупая, верно? – раздается шепот у самого моего уха.
Я резко оборачиваюсь и смотрю вверх на серьезное лицо Картера. Он весь мокрый и… Мои глаза невольно опускаются ниже его торса.
– Господи… Картер, ты же голый!