спросить у наставницы Сахаджаньи, — предложила Анджали, — что делают старшие апсары, чтобы похудеть.
— Они едят красные ягоды, — отозвалась Хема, — но такие растут только в саду господина Читрасены.
— Красные ягоды? Откуда ты знаешь?
— Я видела, как наставница Мекха передала такие ягоды наставнице Ями, и говорила, что при помощи них можно похудеть за половину луны. И наставница Ями и вправду похудела, помнишь? Когда мы разучивали пчелиный танец, она все хвалилась, какая стала тоненькая.
— Помню, — Анджали сразу воспряла духом, а Ревати прекратила рыдания и только всхлипывала, вытирая ладонями щеки. — Надо раздобыть эти ягоды.
— Ягоды в закрытом саду. Попросишь Коилхарну их украсть?
— Должен же он сгодиться хоть на что-то, этот кукушкин сын.
Анджали нежно пригладила Ревати волосы и ущипнула за подбородок.
— Никто тебя не изгонит, клянусь в этом. Твоя старшая сестрица обо всем позаботится.
Подруга порывисто обняла ее, и Хема тоже приникла к плечу Анджали, ища у нее силу и поддержку.
— Все будет хорошо, — заверила их Анджали. — Все будет хорошо, вот увидите.
Встреча с Коилхарной произошла в этот же вечер, за храмом в укромном месте, под пальмами. Узнав, что требуется украсть ягоды из царского сада, Коилхарна не пожелал рисковать даром и потребовал награду. И вел себя куда напористей, чем в прошлый раз.
— Дам снова погладить ногу, — щедро разрешила Анджали.
— Мало, — не согласился Коилхарна, и Анджали возмущенно вскрикнула.
— Хорошо, разрешу потрогать до середины бедра, — торговалась она.
— Разрешишь потрогать, где я захочу, — настаивал Коилхарна.
Глаза его блестели, как ягоды смородины после дождя, и в них не было и половины того почтения и восторга, что раньше.
— Да ты спятил, кукушкин сын! — возмутилась Анджали, ударяя его по голове пальмовым листом, который крутила в руках. — Я обо всем расскажу старшей апсаре, и с тебя сдерут кожу. Живьем, — прибавила она для пущей угрозы, но теперь гандхарв не испугался.
— А я расскажу, как ты ходила в царскую виману, — сказал он. — Когда там отдыхали боги…
— Ах ты, старая сплетница! Болтливый попугай! Тебе бы попугаем быть, а не кукушкиным сыном!
— Тебе нужны ягоды или нет? — спросил Коилхарна, закусывая травинку и поглядывая на тело Анджали, как на лакомую еду.
— Не смей смотреть на меня так, — девушка бросила изломанный пальмовый лист и отвернулась, показывая, что обижена.
— Хорошо, тогда я пошел, — сказал Коилхарна. — А ведь именно сегодня господин Читрасена улетел в Амравати… Можно было собрать много ягод…
И он направился к храму, нарочно наступая на сухие ветки, чтобы хрустели погромче.
Негодование на гандхарва, совершенно изменившегося с некоторых пор, и жалость к несчастной Ревати боролись в душе Анджали, и она то смотрела вслед удалявшемуся Коилхарне, то закусывала губу, клянясь себе, что ни за что не позволит сопляку взять верх.
— Пусть уходит, — шепнула она, наконец. — Царь в отъезде, значит, все его слуги уехали вместе с ним. Всего-то и надо — зайти в сад и нарвать ягод. Обойдусь без тебя, дурачок, — она презрительно посмотрела в спину Коилхарне и побежала в противоположную сторону.
Узнав, что Коилхарна отказал в помощи, Хема не поверила:
— Он не согласился помочь⁈
— Боится, — презрительно скривила губы Анджали. — Трус он, этот кукушкин сын. Но не плачь, — остановила она Ревати, готовую зарыдать. — Я сама схожу за ягодами. И принесу целую чашку.
Ей было легче соврать, чем признаться, что преданный поклонник превратился из почтительного воздыхателя в наглеца.
— Анджали! — ахнули одновременно ее подруги.
— Господин Читрасена уехал, — ответила та легкомысленно, — меня никто не увидит. Я сбегаю и сразу вернусь.
— Я бы ни за что не осмелилась… — Хема смотрела на Анджали, как на богиню, но пойти с ней не предложила. Как и Ревати.
— Ничего страшного, — небрежно сказала Анджали, доставая черное покрывало и уже привычно закутываясь. — Подай мне вон ту большую чашку, Хема. И если вдруг кто-то из наставниц решит нас проведать, придумайте что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений.
Ночная Тринака была похожа на затаившегося зверя.
Так, по крайней мере, казалось Анджали.
Она кралась по улицам города, настороженно замирая при каждом шорохе и прижимаясь к стенам, но на пути ко дворцу Читрасены никого не встретила. Даже небо сегодня ночью было затянуто тучами — как раз в помощь вору, вздумавшему обокрасть царя.
Сад был огорожен частой металлической решеткой — на ней причудливым узором сплетались диковинные цветы и листья. Анджали готова была перелезть через решетку, но обнаружила, что сад был открыт. Ворота не заперли на ночь, и даже створки были прикрыты неплотно. Это позабавило девушку: вот так закрытый сад! стоило хозяину покинуть дом, и слуги обленились настолько, что забыли запереть двери! Приободрившись от подобной удачи, Анджали проскользнула между створками ворот.
Кусты басми росли недалеко от входа, и девушке не пришлось долго искать. Пушистые зеленые ветки с листьями-иголками давали приют бессчетному полчищу муравьев, и эти маленькие свирепые воины сразу набросились на Анджали, покусившуюся на их владения.
Почесываясь от укусов, Анджали торопливо срывала ягоду за ягодой. Они пахли сладковато и иногда лопались в пальцах, пачкая ей руки густым липким соком.
Она почти успела наполнить чашку, когда поблизости раздались тихие голоса. Кто-то неспешно прогуливался по дорожкам сада. Забыв про муравьев, Анджали забралась в самую середину зарослей и затаилась.
Совсем рядом прошли двое. Сквозь листву Анджали разглядела высокий мужской силуэт, а потом почувствовала запах благовоний и услышала звон ножных браслетов — с мужчиной была женщина.
Зашуршали ветки — кто-то сорвал ягоду с куста, в котором скрывалась Анджали.
— Это ягоды басми, — сказала женщина. — Они горькие, как слезы. Знаешь легенду о них?
— Знаю, — ответил мужчина. — Не повторяйся.
— А я все равно расскажу ее тебе снова, — сказала женщина, и голос ее грустно зазвенел.
Они остановились на тропинке, возле самых кустов и напротив приоткрытых ворот, и женщина заговорила:
— Была апсара Басми, красивая и белая, как эти ягоды, когда они только наливаются соком. Она полюбила Господина-который-живет-под-землей, а он не обращал на нее внимания, потому что для него существовала лишь госпожа Бхайрави. Басми таяла и сохла от неутоленной страсти, и, не встретив взаимности, умерла. После смерти она родилась вот этим самым кустом, и на нем выросли белые ягоды. Но и став растением Басми продолжала любить Господина-из-под-земли, и куст начал сохнуть и вянуть. Никакая вода не могла вернуть его к жизни — ни родниковая, ни вода от растопленного льда. Тогда Господин сжалился, рассек ножом руку и полил Басми своей кровью. Куст обрел бессмертие — теперь он вечнозеленый, а его ягоды, окропленные кровью, навечно стали красными. Это потому, что Господин может утолить жажду несчастной любви. Только почему он не желает помочь мне?
Мужчина не ответил, и женщина тяжело вздохнула.
— Снова молчишь, — сказала она печально. — А ведь знаешь, как ранит твое молчание. Но мне пора, восходит луна, я не переношу ее света. Ты пойдешь со мной?
Анджали не слышала ответа и шагов, но внезапно женщина исчезла, и мужчина остался один. Луна и в самом деле выкатилась на небосвод, выглянув в просвет между тучами, и мужчина отступил на шаг, встав в тень деревьев.
Он поднял голову к небу и смотрел на луну, глубоко задумавшись.
Простояв в зарослях четверть часа, и будучи жестоко искусана муравьями, Анджали вознегодовала. Мужчина продолжал стоять между ней и воротами, и не собирался уходить. Анджали умирала от нетерпения и страха: на что он там уставился? Луну, что ли, не видел⁈
Водяные часы на площади пробили дважды. Но их звон не произвел на мужчину впечатления. Казалось, он окаменел и превратился в статую, здесь, у самого выхода. Анджали почесала коленку, призвав себя к терпению. Поспешность могла навредить, она это прекрасно понимала. Только душа ее — порывистая, горячая, не желала сидеть здесь до утра и дожидаться, когда поймают с ворованными ягодами.
Простояв еще сколько-то, она решилась.
Утвердила чашку на бедре и пошла прямиком к воротам.
Заслышав шум шагов, мужчина оглянулся.
— Приветствую вас, господин, — сказала Анджали, низко кланяясь, чтобы он не разглядел ее лица. — Разрешите вас обойти, госпожа просила побыстрее принести ягоды.
Хитрость ее удалась, и мужчина посторонился, дав дорогу и не задавая никаких вопросов.
С безумно колотящимся сердцем Анджали миновала ворота, свернула сначала ко дворцу, а потом, когда ее невозможно было видеть из сада, круто развернулась и помчалась к школе апсар настолько быстро, насколько
