один день посмотреть все части мы не успеем, – пожал плечами, – так что у тебя будет повод прийти ко мне в гости еще раз. Или у меня к тебе.
– Хм, возможно. Только я надеюсь, что пробуду здесь недолго. – Я все так же стояла на месте и переминалась с ноги на ногу. В ответ на его вопросительный взгляд продолжила: – Васильев сказал, что я поживу здесь, пока отца не выпишут, потом вместе с ним поеду в клан. Разумеется, я хочу, чтобы он быстрее поправился. А ты? Надолго приехал? – Очень надеялась, что мой голос не звучал жалко.
– Не знаю. Я ищу одного человека, и не уеду, не отыскав его. Понятия не имею, сколько времени мне понадобится, но чем быстрее это случится, тем лучше.
– Ясно, – глухо ответила, крутя в руках пульт от DVD.
Я как-то растерялась еще больше и не знала, что можно ему ответить или сказать. Он смотрел на меня, не двигаясь, и был каким-то отстраненным. Глаза, по-прежнему черные, были теперь не завораживающими, а напротив – пугающими. Глаза хищника. Почему-то раньше я не замечала этого.
Игнат переоделся, сейчас на нем были футболка и спортивные удлиненные шорты серого цвета. От положения его рук мышцы на них бугрились и притягивали к себе внимание. Он не был качком. Нет. Просто большой. Высокий, с широким разворотом плеч, накачанный в меру. От него исходила сумасшедшая энергетика настоящего мужчины. Возможно, это пресловутый альфа-ген. Потому они все такие красавчики. Но Игнат отличался от Максима, как небо от земли. Васильев тоже был мужественным, несмотря на миловидные черты лица. Но Романов… От него исходило ощущение силы, власти. Он из тех мужчин, на которых смотришь и сразу понимаешь – надежный. Если такой выберет тебя, то за ним будешь как за каменной стеной, как говорят в народе. Только вот я не представляла, какими качествами должна обладать женщина, чтобы серьезно его зацепить. Наверное, в его случае она должна быть как минимум волчицей. К тому же у них и истинные пары имеются, такой если обретет свою половинку, в обиду ее никому не даст.
Как же я хотела, чтобы мой зверь проснулся. Всего лишь сутки знала о существовании оборотней, но уже мечтала стать одной из них. Формально так оно и есть, но я не хотела быть в отстающих. Опять в числе тех, кому что-то недодали. Всю жизнь считала себя порченой из-за отказа родителей. Больше не хочу.
– Вкусно пахнет, – прервал Романов затянувшееся молчание, – признаться, я не любитель пицц и подобной пищи, мне бы кусок мяса, и желательно побольше. Но запах аппетитный.
– Точно! – воскликнула я.
Рядом с ним я не чувствовала никаких запахов, кроме принадлежавшего ему. Ароматы костра, жженых листьев, пожара переплетались между собой и рождали новый, непередаваемо пьянящий. Я обожала эти запахи по отдельности, и от того было более чем странно, что именно так пах Игнат. А квартира между тем наполнилась очень вкусным ароматом печеных овощей.
– Думаю, минут семь – и первая пицца будет готова.
– Первая? Ты не шутила про три.
– Конечно. – Я широко улыбнулась. Неожиданно вернулась прежняя легкость в общении с ним. – Грибная, с мясом птицы и ананасами и напоследок моя любимая, с салями.
Говорила и слюнки текли. Игнат наконец-то оторвался от дверного косяка и пошел в сторону холодильника. О боже! Сзади он выглядел так же потрясающе. Одна только его задница дорогого стоила. Еле отвела взгляд.
– Ты так и не рассказала, чем же тебя так огорчил Васильев, – спросил он из-за открытой дверцы холодильника, даже не посмотрев на меня.
Он все еще помнит, даже я не вспоминала про Макса, а он интересуется. В кафе мне пришла в голову мысль, что нужно кому-то рассказать. Ведь не было ничего такого криминального, но я упорно продолжала держать случившееся при себе. Даже Кристине, своей единственной подруге, ничего не сказала. А теперь? Почему бы и нет? Почему не ему? Он здесь ненадолго и вряд ли кому-то что-то начнет болтать.
– Тебе и правда интересно? – предприняла последнюю попытку.
– Я, кажется, уже говорил тебе: не было бы интересно – не спрашивал бы. – Он отошел от холодильника с двумя бутылками пива. – Будешь?
Я кивнула и, увидев его вопросительный взгляд, начала рассказывать.
– Да просто… – тут же запнулась, подбирая слова. – Ничего такого, на самом деле. – Он открыл бутылку, глотнул пиво и так многозначительно посмотрел, что мне пришлось продолжить. – Дело в том, что мы с Васильевым какое-то время назад, – все же решила уточнить, – четыре года назад, пересекались.
– И?
– И он меня не помнит, – взмахнула руками.
– И что? – продолжал наседать Игнат.
– И ничего. Все! Как будто на допросе, ей-богу.
По-хорошему бы отойти, занять руки чем-нибудь. Отвлечься. Но он не давал: смотрит черными глазами как будто в самую душу и ни на секунду не отпускал мой взгляд.
– Вы с ним спали, а он забыл? Так?
– Что? С чего ты взял? – Возмущение мое было неподдельным, я действительно разозлилась, только не на него, а на себя. Нужно было и дальше молчать.
– У тебя все на лице написано. – Романов поставил бутылку на стол, подошел ко мне и взял за подбородок. Кажется, это начинало входить у него в привычку. – Только почему ты этого так стесняешься, не могу понять. Мы ведь взрослые люди.
– Да потому что мне было семнадцать! – не выдержала я. – Как его зовут, я вообще только вчера узнала. Не смотри так!
– А как я смотрю? Ты сама себе придумываешь проблемы, – спокойно произнес Игнат.
– А по-твоему, это не проблема? – Я же, напротив, говорила все громче и громче. – Потерять девственность с незнакомым человеком, который подцепил тебя в клубе и наутро даже не вспомнил о твоем существовании. Ему не до того было, к нему подружка разбираться примчалась! – В этот момент мой голос как будто пропал, и я продолжила полушепотом: – А я забыть его не могла. Это, по-твоему, нормально?
Он провел большими пальцами по моим щекам, и я поняла, что плачу. Боже! Не хватало только и этого мужчину отпугнуть.
– Просто, – начала, всхлипывая, – эта волчица, она меня, в отличие от Васильева, узнала. И она, – слова давались с трудом, шмыгнула и продолжила: – лечащий врач отца. Я не хочу, чтобы он что-то узнал. Я только сегодня с ним познакомилась. Это такие непередаваемые ощущения и теперь… – Я заглянула в черные омуты. – Что теперь? Что он обо мне подумает?
– Успокойся. Он ничего не узнает. – Сама не знаю почему, но я ему поверила.
Игнат прижал мою голову к своей груди,
