Книга Пациент - Джейн Шемилт

Май 2017 года

Стеклянные двери библиотеки Солсбери вели в главный вестибюль, внутри здания кипела жизнь. За столами расположились школьники, старик с седой бородой читал газету на диване, три матери с малышами устролись на креслах-мешках в детском отделе. Одна из них тихонько читала вслух, ее мальчик, положив руки на колени, смотрел ей в лицо, не замечая ничего вокруг.

Лиззи сидела за стойкой на втором этаже, беседуя с небольшой группой студентов, которые делали заметки в своих блокнотах. Позади группы высокий темноволосый парень в очках раздавал бумагу и ручки тем, у кого их не было. Студенты слушали с восторженным вниманием. Я не могла разобрать слов, но в голосе Лиззи чувствовались интонации хорошего гида, ее слушатели были явно заворожены. Во время разговора она радушно поводила вокруг руками и, бесспорно, находилась в своей стихии. Ее обязанностью было объяснять посетителям, как получить доступ к библиотечным ресурсам, и она превращала это в увлекательное путешествие к новым открытиям.

Она стала выглядеть по-другому в новой кожаной куртке и красивой юбке. Ее волосы отсвечивали мелированными прядями, а ногти вспыхивали красным лаком, когда она указывала на экран. Лиззи прежде не красила ногти. Я прислонилась к стене и с одобрением наблюдала, понимая, что поступаю не слишком хорошо. Сама я, глядя в маленькое зеркало в своем больничном кабинете, видела неухоженные волосы и смазанный или вовсе отсутствующий макияж. Трудно хорошо выглядеть, когда ты так занята, да и по сравнению с работой, с необходимостью спешить от пациента к пациенту, это казалось мне неважным. И все же я обрадовалась, что дочь обеспокоилась своим внешним видом. Я подумала, что годы спустя она увидит себя в зеркале и обнаружит, что былая красота исчезла. Наверное, ей будет трудно поверить, что усталое лицо перед ней — ее собственное. И тогда она порадуется, что максимально использовала свою внешность, пока еще могла.

Минут через пять студенты поблагодарили ее и ушли, а темноволосый парень — видимо, молодой преподаватель — задержался и что-то говорил ей с серьезным видом. Лиззи проводила его до двери, а затем обернулась с улыбкой, которая длилась до тех пор, пока взгляд дочери не уперся в меня.

— Что ты здесь делаешь, мама? — спросила она, когда я приблизилась. — Шпионишь за мной?

Это звучало как шутка, но ее губы сжались.

— У меня перерыв. Ты отлично разобралась с этими ребятами…

— Мне некогда. — Лиззи взглянула по сторонам, а затем снова на меня. — Я работаю.

— А мне захотелось пригласить тебя пообедать вместе. — Я начала жалеть, что пришла. Я ее смущала. Мне тоже не понравилось бы, если бы моя мать подсматривала за мной на работе. Я поступила глупо. — Завтра я уезжаю…

— Счастливого пути! — Дочь не отрывала взгляда от стола.

— На конференцию в Париж, — продолжала я, хотя она не спрашивала. — Надолго. Меня не будет десять дней, поэтому я подумала, что мы могли бы пообедать сегодня.

— У меня уже назначена встреча.

«Вот причина мелирования и макияжа», — догадалась я.

Лиззи села перед компьютером и уставилась в экран.

— Лиззи…

Я уже собралась предложить ей съездить куда-нибудь на выходные после моего возвращения. В любое модное место. Я бы все устроила. Девчачий уик-энд, это было бы весело. Только мы. Но тут она вскинула брови и подняла взгляд, в ее глазах читалась враждебность.

— Что?

— Э-э… Да так, мне показалось, кто-то следил за мной вчера на пробежке. Вокруг постоянно ошиваются всякие странные типы, будь осторожна.

— Спасибо. Я сама могу о себе позаботиться.

Она давно уже уклонялась от моих поцелуев. Некоторые матери подходят и обнимают дочерей, не обращая внимания на то, что те против. Я шагнула вперед, но Лиззи придвинулась ближе к столу, ножки стула скрипнули по полу. Старик оторвал взгляд от газеты. Я пошла к двери и обернулась помахать на прощание, но Лиззи стучала по клавиатуре и не поднимала глаз.

По дороге домой мне встретились две женщины. Одна была в годах, другая много моложе. Возможно, это были мать и дочь. Они ели чипсы из одного пакета и болтали с набитыми ртами, прижимаясь друг к другу, полностью поглощенные разговором. Я наблюдала за ними, чувствуя зависть. Я была вечно занята, когда Лиззи нуждалась во мне, и не могла ожидать от нее отклика теперь. Я не заслужила подобной близости.

Одно время, когда дочь училась в университете, мне казалось, что наши отношения улучшились. Лиззи обожала свой факультет английской литературы и была на хорошем счету в Кингсе[6], но с тех пор, как она вернулась в Солсбери, что бы я ни сказала — все было ей не так. Я постоянно ощущала ее скрытое недовольство, оно напоминало подводный камень, форму которого ты не можешь разглядеть, но рискуешь больно удариться при неосторожности. Мне следовало помнить, что Лиззи вернулась в город своего детства как раз в ту пору, когда обретала собственные крылья. Возможно, Нейтан был прав — она нуждалась в свободе, а я постоянно находилась рядом и только стояла у нее на пути.

После ужина Нейтан заснул на диване перед телевизором. Его очки-полумесяцы сползли на кончик носа, я сняла их и положила на стол. Черты его лица обострились во сне; между бровями проявились новые морщины, отчего он выглядел слегка сердито. Мы не обсуждали мою завтрашнюю поездку. Много лет назад мы бы сделали это. Мы уверили бы друг друга, что будем скучать, и запланировали ужин в ресторане после моего возвращения. Мы могли бы заняться любовью. Теперь мы редко куда-то выбирались и еще реже занимались любовью. Мы не обменивались сообщениями, когда были порознь и заняты. Мы стали похожи на деловых партнеров — хорошо изучивших друг друга, дружелюбных, разделяющих проблемы на работе, с общими дочерью, домом, садом, мамой Нейтана и собакой Лиззи. Мы жили будто параллельной жизнью — не конфликтуя, но никогда по-настоящему не пересекаясь.

Голова Нейтана свесилась набок, и он захрапел.

Нам подошло бы многое из того, что я рекомендовала своим пациентам: совместные вечерние прогулки, ужины при свечах, объятия в постели, пусть даже и без секса. Я еще ни разу не пользовалась вагинальным гелем с эстрогенами, который Дебби прописала мне от болезненных ощущений. Я поднялась наверх, достала его из шкафчика в ванной и сунула в свой чемодан. Я подумала, что у меня будет в запасе несколько дней. Мы сможем заняться любовью, когда я вернусь, и наш секс превратится в одно из тех рутинных действий, которые необходимы, чтобы поддерживать жизнь в нужном русле, вроде приготовления ужина или стирки одежды.

Я начала собирать вещи: что-нибудь красивое на вечер, костюмы на день, джинсы для прогулок по Парижу и купальник — при конференц-центре имелся развлекательный комплекс с бассейном. Не забыла и голубое хлопковое платье — Виктория сказала, что в Париже бывает жарко в мае. Мне уже сейчас было жарко — горячая волна начинала подниматься от моей груди к лицу и выше, под линию волос. Такое со мной в последнее время случалось часто.