же основная моя деятельность - спорт. Чем привлёк ваше внимание, я не понимаю.
- Для начала, пообещай нам главное, - он поднял на меня внезапно ставшим холодный взгляд, - даже если следующий раз, на твоих глазах в другой стране, будут убивать младенца, ты сначала поинтересуешься у ответственных за делегацию, можно ли тебе вмешаться.
- Но Юрий Владимирович, - удивился я, недоумевая от поставленного вопроса.
Он поднял руку, заставляя меня замолчать.
- В этот раз у тебя всё получилось, а представь себе ситуацию, если бы тебя на горячем задержали мексиканцы? Или скажем американцы? Ты подумал о последствиях этого даже не для себя, а для всей Олимпийской сборной? Для страны в целом?
Я понурился, доля истины в его словах была.
- То-то же, - покивал он, - ты бесспорно молодец, сработал чисто, но твоё везенье не бесконечно, так что давай без самоуправства следующий раз, особенно когда тебя об этом будут просить красивые местные девушки.
- Хорошо Юрий Владимирович, - тяжело вздохнул я, - учту ваше пожелание.
- Иван - это приказ, - вместо Андропова, мягко сказал мне товарищ Белый, сидящий до этого молча.
- Слушаюсь, товарищ генерал, - что ещё мне оставалось им обоим ответить?
- Отлично. Теперь, если с этим разобрались, - Андропов снова внимательно на меня посмотрел. - Какая ещё интересная ситуация случилась с тобой.
Он достал из ящика стола газеты на разных языках и толкнул их мне.
- После Олимпиады, показанной почти на весь мир по телевидению, твоя неоднозначная фигура так понравилась многим телезрителям из других стран, что они хотели бы больше узнать о тебе. ЦК завалили запросами, разрешить тебе выезд из страны, для выступления на телевидении нескольких западных стран. Особенно ты интересен в Америке, Франции и Германии.
- Судя по всему, не всё так просто? – спросил я его, кинув взгляд на газеты, где я стоял со своим победным жестом после забега, поскольку об этом предложении я слышал вообще впервые.
- Да, в ЦК ответили категорическим отказом, удивившим многих, а на фоне странной суеты центральных газет вокруг твоей персоны, это выглядит ещё более необычным. Я знаю о твоей ситуации с Галиной Брежневой, но как мне известно, она о тебе уже забыла, поэтому хотелось бы услышать от тебя более ясное предположение, кто и почему точит против тебя такой огромный зуб. Ты конечно парень видный, но не до такой степени, чтобы Первое главное управление КГБ отправляло тебя на задание за рубеж только с целью либо слить тебя американцам, устроив международный скандал, либо чтобы ты проглотил яд при аресте, а для этого они сами слили им своего агента, который честно работал там пять лет.
- То есть, наш агент не предавал? – с некотором облегчением спросил я, - он смог выбраться?
Он покачал головой, показывая тем, что это не моего ума дело и строго посмотрел на меня, через свои очки.
- Вы мне не поверите, - тяжело вздохнув, ответил я, поскольку сидеть под цепким взглядом этого человека было очень трудно.
- Ну, если мы не поверим, то больше тебе никто не поверит, - он развёл руками, - выбор у тебя не сильно большой, а ситуация более чем странная. Нам нужно понимать с чем мы боремся, а пока у нас больше вопросов, чем ответов.
- Хорошо, когда я был в школе-интернате, то мне стала известна одна подробность деятельности нашего директора, которая никак не афишировалась, - начал рассказ я и потом описывая то, что удалось узнать мне и Ирой, упоминая также то, ради чего её удочерили. В общем вывалил на них все подробности этого дела.
Поскольку в общем-то рассказывать было мало что, то я довольно быстро выдохся под их переглядывания. В кабинете настала тишина.
- Пень, Мортин, Щёлоков и ещё как минимум два неизвестных человека, - прищурился он за очками, - это объясняет многие вопросы, но и создаёт новые.
- Это всё, что нам с Ирой стало известно, мы всё же простые люди, чтобы вести полномасштабное расследование.
- Но даже это уже кое-что, три фамилии, да ещё один из них наш. Вы с ним больше не виделись?
- После отъезда Ани, я с Фёдором Константиновичем ни разу не пересекался.
- А что это девочка Ира? Она может рассказать то же, что и ты? На полиграфе?
- Да, если я сначала поговорю с ней, расскажу, что это поможет разрешить ситуацию с Пнём. У неё не совсем всё хорошо с психикой, - осторожно сказал я, - издевательства, избиения, насилие в детском возрасте, не то что сделало её сознание устойчивым. Мы подружились тогда в школе-интернате и только со мной она чувствует себя в безопасности. Хотя думаю вам стоит только посмотреть на её спину и многие вопросы уйдут сами собой.
- Виталий Валентинович, - Андропов обратился к моему куратору, - можете найти хороших специалистов, чтобы они провели обследование девушки и потом поговорили с ней на полиграфе. Лучше наверно в присутствии Ивана, чтобы она не тронулась рассудком.
- Конечно Юрий Владимирович.
- Что же касается тебя Иван, - глава КГБ перевёл на меня взгляд, - можешь продолжить сближаться с сыном Щёлокова? Нам интересны все его дела, а также его матери. Было бы совсем хорошо, если бы они привлекли тебя к какой-то своей махинации и сделали это под нашу запись. У нас есть другой компромат, но не хотелось бы им светить до того, как всё собранное можно будет пустить в дело. Сейчас министр МВД, ближайший и давнишний соратник Брежнева и мне его никак не достать. Поэтому твоя помощь была бы в этом деле очень полезной.
- Да, Юрий Владимирович, конечно я помогу.
- Отлично, - он поднялся из-за стола, - тогда на этом всё, тебя ещё ждут немного приятных минут, а я рад был с тобой познакомиться.
- Взаимно Юрий Владимирович.
Мы попрощались, и я пошёл за начальником Третьего главного управления, который провёл меня в кабинет, порылся в сейфе и под свою сияющую улыбку, вручил мне орден Красного Знамени.
- Это тебе за обе операции, - с удовольствием он рассматривал прикреплённый мне на грудь орден, - красота же?
- Боевой орден, - ошарашенно почесал я затылок.
- Полюбовался? – он снова подошёл, снял его с меня и положив обратно в коробочку, убрал награду в сейф со словами, - вот
