Хорошо! Будет лучше, если наш певец будет постоянно быть рядом и услаждать наш слух хорошей песней!
Пройдя церемониал вступления в новую должность, я стал жить непосредственно во дворце неподалеку от императорских покоев. Я отметил, что слежка за мной полностью исчезла и решил предложить императору усилить его охрану английскими наемниками лучниками. Император, несколько дней обдумав мое предложение и получив расчет стоимости казне новой тагмы, наконец дал мне согласие и я отправил голубя в Фессалоники. Нанятые мною лучники практически бездействовали и поэтому я решил потихоньку перетаскивать в Константинополь свои войска. Так же мои диверсанты получили приказ организовать мятеж землях, сопредельных с Болгарским царством, а на болгар организовать нападение переодетых византийцами моих пехотинцев. Мне нужны были военные действия, под которые я бы смог свое подразделение наемников наполнить преданными мне воинами.
Василевс после окончания пира пригласил к себе патриарха Иосифа Первого. Вместе с императрицей Феодорой Дукиной Ватаца василевс сидел на позолоченных тронах, напротив стоял трон поменьше и поскромнее, куда и сел патриарх.
— Я позвал ваше Божественное Всесвятейшество посоветоваться, моя дочь Ирина без ума влюблена в моего великого коноставла, назначенного вдобавок великим друнгарием стражи. Проблема не только в том, что мой начальник стражи незнатен, но он еще и католик. Я люблю свою дочь, но отдавать ее первому встречному я не хочу, я бы хотел найти ей мужа, который будет полезен империи и это точно не француз.
Феодора поморщилась — она не хотела расстроить дочь, выдав ее замуж против ее же воли.
Патриарх, перебирая четки, ответил — Все в руках Божьих! То, что француз католик легко поправимо — он в любое время может войти в лоно православной церкви. А насчет знатности — в истории известны императоры, вышедшие из простых дворян. Предлагаю немного подождать и посмотреть — может быть любовь увянет сама собой и ваша дочь полюбит другого!
Императрица положила мужу ладонь на предплечье — Иосиф как всегда прав! Доверимся времени.
Василевс кивнул, подумав — «Время лечит, все может измениться. Куда спешить? Мне еще нужно найти мужа для дочери».
Царь Болгарии Константин I Тих только похоронил свою жену царицу Ирину Ласкарину и византийский император Михаил VIII Палеолог предложил в жены царю Константину свою племянницу Марию, пообещав вернуть захваченные семь лет назад города Месембрия и Анхиало. Константин уже хотел дать свое согласие, когда ошеломляющая весть о коварстве греков пришла с границы — византийцы вероломно напали на город Боруй, видно нашлись предатели, которые и впустили греков. Немногие уцелевшие беглецы донесли — греки не знали пощады, прежде чем разграбить и поджечь город, они вырезали все население. Когда отправленная Константином армия с ним во главе достигла Боруя, то царь от ярости на несколько минут впал в ступор — перед воротами в город стояли несколько крестов, на которых были распяты знатные бояре и военноначальники гарнизона.
Город практически полностью выгорел — вероломными греками был применен греческий огонь, даже камень потрескался. От города ветром несло смрадом жаренного человеческого мяса. Дышать было почти невозможно и пришлось отойти подальше от города смерти.
Болгары обнаружили захоронение, в котором после раскопок обнаружили тридцать трупов византийцев, царь приказал эти трупы развешать на деревьях вокруг города, затем послал гонцов за подкреплениями — пришло сообщение — население Филиппополя, захваченного греками в 1240 году, подняло бунт — пьяными солдатами империи были изнасилованы и замучены дочери нескольких знатных граждан города. Константин решил воспользоваться случаем и вернуть обратно город.
Василевсу донесли странные новости — несколько его солдат спьяну изнасиловали нескольких горожанок и затем замучили их до смерти. Стража пыталась их задержать, но была перебита и преступники исчезли. Однако это стало причиной бунта — весь гарнизон был перебит спящим в казарме, немногие успевшие проснуться, были уничтожены рассвирепевшими горожанами. Еще более невероятные слухи пришли из Болгарии — царь Константин объявил войну империи из-за якобы уничтоженного ими города Филиппополя и двинул свои войска на помощь бунтовщикам.
Вызвав меня, император приказал — Арман! Болгары объявили нам войну, поэтому тебе немедленно следует начать укомплектовывать наемниками твою тагму и довести ее количество до шести тысяч человек!
— Слушаюсь, василевс и повинуюсь! — я поклонился и поспешил к выходу, нужно как можно скорее переправить моих всадников, пехотинцев и английских лучников в казармы моего подразделения.
Не успел я покинуть влахернский дворец, как ко мне подошел евнух, который поклонился и льстиво произнес — Вам письмо, великий друнгарий стражи!
Я принял свиток. Письмо было от Ирины. Я на ходу прочитал его — Дорогой Арман! Мне, как дочери императора, писать подобные письма не подобает, однако я вся сгораю от любви и приглашаю вас сегодня после девяти вечера посетить триклиний Анастасия, где я буду вас ждать.
Смутные сомнения поставили меня в тупик. Моя чуйка просто кричала — о этой встрече еще кто-то в курсе, и он далеко мне не друг.
Глава 8
Дворец был погружен в полутьму. Даже светильники горели только пара из пяти, воздух тяжел, настоян на дурманящих ароматах, что хоть и отбивают запах навоза, но голова от них тупеет, а нос совсем перестает чуять запахи. Изредка проскальзывала какая-нибудь тень, я за время службы уже привык, что женщины по ночам бегают в солдатские бараки — мужественные варяги пользовались успехом не только у служанок, даже знатные дамы, пряча свое лицо, стремились получить удовольствие в мускулистых руках огромных варваров; несколько раз проскальзывали слуги из свиты императора, всякий раз злобно огрызаясь, когда я требовал показать лица.
Проверяя посты, я прошел в триклиний Анастасия и стал не спеша мерять шагами мраморный пол.
Внезапно я услышал крадущиеся едва слышные шаги. Я насторожился — по лестнице поднимались несколько человек, завернутые в плащи с капюшонами, надвинутыми на лицо так, что их лица были не видны. Все эти козлы, прячущие свои личины были рослыми и физически развитыми, при этом они наверняка не следили за своей диетой, так как были похожи на дубовые бочонки. Несмотря на лишний жирок на своих телах эти люди были опасны и наверняка в прошлом служили в армии, по бряцанью металла, я понял — люди были в броне и с оружием.
Наверняка любой бы на моем месте сразу поднял тревогу, но я решил, что позвать на помощь я смогу в любой момент. Заняв позицию у стены так, что с левой стороны меня защищала мраморная колонна, я выхватил меч и скрамасакс, внушительный, большой, и чем-то напоминающий небольшой меч с клинком около полуметра. На моих руках были наручи с булатными пластинами, причем левая кисть также была защищена толстой выступающей пластиной,
