Надо успокоиться.
Медленно вхожу в свою комнату.
Ветер раздувает занавеску на распахнутом окне. Понимаю, что не помню – закрывал ли я его. А еще отчетливо слышу, как за стеной льется в душе вода.
ТВОЮ МАТЬ!
Они что вернулись?
Отец дома? Или вызвали на работу, а невеста сразу решила прогуляться под луной?
Ева, блядь, ты мне нравишься все меньше и меньше. Что-то ты скрываешь! Надо срочно поговорить с отцом.
Выхожу из комнаты и приближаюсь к закрытой двери отцовской спальни. Прислушиваюсь. Ничего.
Но нам точно надо поговорить. В свете последних событий, рассказанных генералом Коротковым, правильнее всего будет рассказать отцу правду.
Выдыхаю и…
Осторожно стучу.
Тишина в ответ.
Поворачиваю ручку и медленно вхожу внутрь.
Горит тусклый ночник. Кровать расстелена. Легкий беспорядок. Повсюду бумажные пакеты из магазинов одежды. Под дверью ванной виднеется тонкая полоска света.
Подхожу. Прислушиваюсь.
Вода шумит.
Совершенно не задумываясь о последствиях, приоткрываю дверь.
За прозрачными стеклянными перегородками в клубах пара моет волосы Ева. По ее светлой коже с головы на узкие плечи стекает пена. Она медленно ползет по выпирающим острым позвонкам вниз. Сглотнув, не могу найти силы, чтобы отвести взгляд, и продолжаю наблюдать за движением мыльных пузырей.
Под вершинками лопаток строго по центру вижу цветные очертания вдоль позвоночника. Это татуировка. Жадно разглядываю рисунок, позабыв о том, кто я и где я.
Это птица с расправленными крыльями.
Парящий воробышек.
Красиво.
Хочется увидеть маленькую попку, но высокая кафельная перегородка закрывает обзор.
- Если отец тебя здесь увидит, Егор, МНЕ влетит, – неожиданно произнесла Ева, даже не обернувшись. – Уйди, пожалуйста.
Вот же зараза. На затылке у нее что ли глаза?! Я вошел в ванную и прикрыл за собой дверь.
- Зачем ты была в лесу?
- О чем ты?
- Не притворяйся, я видел тебя.
- Ты что выпил?
- Что ты делала у памятника?
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
- Ева!
- Егор, выйди. Мне не хотелось бы устраивать скандал и рассказывать обо всем Вениамину.
- Отчего же? Может все-таки стоит рассказать? Особенно о том, как прекрасно мы провели время в Шарм-эль-Шейхе!
- Ты можешь ему рассказать все, что угодно. Я буду все отрицать и все равно останусь при твоем отце. Скажу ему, что приставал ко мне, делал пошлые намеки и склонял к близости. Я отказала. Ты мне мстишь. Вот и выдумываешь всякий бред. Ты давно не ребенок, Егор, а мужчина. А значит, соперник. А Вениамин, знаешь ли, ужасный собственник. Так уж ли тебе хочется портить отношения с папочкой и терять его доверие?
- Что тебе от него надо, Женева?
- А с чего ты взял, что это МНЕ от него что-то надо, а не наоборот?
- Да что с тебя взять-то?
- Мал ты еще, чтобы все понимать.
- Ты вообще-то младше меня!
- Возраст человека это не только цифры в паспорте, котенок. Будь добр, вали отсюда, пока твой отец не вернулся.
Сука, даже не обернулась!
- И нравится тебе трахаться за деньги?
- А с чего ты, котенок взял, что твой отец платит мне деньги?
- Может, конечно, наличку он тебе в трусы и не засовывает, но в целом-то все по расчету! Вон сколько пакетиков в комнате. Платьишки-трусишки… Сережки-колечки… Захотелось сладкой жизни, да, Ева? Действительно, зачем учиться и работать, если можно всего лишь раздвигать ноги!
- Действительно. Видишь, котенок, ты все прекрасно понимаешь! А теперь ВАЛИ!
Внезапно хлопнула входная дверь, и послышались торопливые шаги.
- Женева! Хватит воду лить! Живо в постель!
Кажется, еще ни разу в жизни до этого момента мне не было по-настоящему страшно. Сердце оборвалось и ухнуло куда-то в пятки.
ТВОЮ МАТЬ!
Ева, наконец, повернула голову, и я увидел в ее глазах настоящий ужас. Наверняка, тоже самое плескалось и у меня во взгляде.
- Две минуты, Вениамин! – крикнула Ева. – Я сейчас! У меня шампунь в волосах!
Больше всего в эту минуту я боялся, что папа войдет и увидит нас вместе. Еве даже врать ничего не придется. Отец сам все придумает.
«Дай халат, придурок» - одними губами сказала Ева. И я уверен на сто процентов, что это было именно «придурок», а не «пожалуйста».
Едва я схватил с вешалки белоснежный махровый халат, как из глубины спальни услышал голос отца.
- У тебя тридцать секунд, Женева!
Ева выключила воду, открыла стеклянную дверь, и тонкая рука вцепилась в футболку, затягивая в душ.
- Прячься, придурок! – прошипела Женева. Спорить с ней не возникло ни малейшего желания.
Я присел на дно душевой, скрываясь за перегородкой. Одежда мгновенно пропиталась влажными каплями, осевшими на светлом кафеле, но это мелочи.
Именно сейчас снизу вверх я смотрел на обнаженную Еву. Гладкую, нежную, такую близкую.
Сука, мой член активно приподнялся!
Ненавижу себя за эрекцию на эту чертову девку!
- Глазки не сломай, котенок! – шикнула она на меня, обратив внимание, что я тупо пялюсь туда, где сходятся ее ехеренные ноги, и вырвала из моих рук халат.
Рот наполнился слюной. Член наполнился кровью.
Блядь, как не вовремя!
Ева накинула на плечи мягкую махровую ткань, переступив порог, вылезла из душа. Едва за ее спиной закрылась стеклянная дверца, в ванную вошел отец.
- Сколько можно, Женева?!
ТВОЮ МАТЬ! Это похоже на дешевую тупую американскую комедию! Так, блядь, в жизни не бывает!
Я зажмурился, словно маленький, с мечтой о том, чтобы меня никто не заметил.
