Все эти нюансы радовали меня по пути к новому месту жительства, и когда я вошла в квартиру, где от звука шагов по стенам шарахнулось испуганное эхо, сразу провела инвентаризацию и в уме набросала перечень необходимого.
Звонок сотового буквально взорвал уютную и непривычную тишину, я вздрогнула и ответила:
— Привет.
— Привет, Катюша. Как добралась?
Нежная забота бывшего мужа осела на сердце тяжелыми хлопьями. Я вздохнула — сколько еще меня будут мучить угрызения совести? Чем я виновата?..
«Да всем!» — крикнул голос разума. И он был прав. Не нужно было бежать сломя голову из родного города абы куда, не нужно было выскакивать замуж, чтобы чужая любовь зализала мои сердечные раны. Увы, «пластырь» со временем разъело — хватило одной ночи с Димой.
А я ведь так и не призналась мужу в измене. Умом понимала, а душой ощущала правильность нашей с Димой связи, как будто из чужих земель вернулась в родную гавань.
Вот как сейчас.
Оказывается, мне не так уж и нужна шумная Москва, мне уютно здесь, в маленьком Недвижинске. Все здесь мурчало к душе и вызывало радость.
— Выспалась, — ответила, не зная, что еще сказать.
— Как сестра, племянница? — поддерживал натужный разговор Илья.
— Все хорошо. Не мучь себя.
— Я не могу, Кать! Два дня в тишине, зная, что ты не вернешься… Я не могу без тебя!
Солнечный свет будто стушевался, звуки города за окном стихли, мир словно замер в ожидании моего ответа. Илья неосознанно и эгоистично пытался манипулировать мной, заставляя чувствовать себя виноватой.
— А я без тебя могу! — отрезала твердо.
— Я услышал, — донеслось в ответ тихое, и короткие гудки вслед за его озвученным нежеланием сдаваться стали многоточием.
Настроение потемнело, радость осела пепельными хлопьями. Как не вовремя он позвонил… Через час мне предстояла встреча с антрепренером, мои глаза должны лучиться счастьем — неважно от чего, важен сам факт — а я приду в раздрае и смятении, потому что на самом деле чувствую себя виноватой. И не чувствую. Потому что невозможно винить себя в любви не к тому человеку. Но можно винить себя в том, что девчонкой удрала из родного города и выскочила замуж, лишь бы залатать свои рваные сердечные раны.
И еще мне было стыдно за то, что так и не рассказала Илье о своей измене. О той единственной ночи с Димой, после которой все окончательно перекосилось.
Я зажмурилась, прогоняя из мыслей и с полотна внутреннего взора образы обоих мужчин, и постаралась сосредоточиться на пении птиц за окном, на пьянящих ароматах майской природы, на уверенности, что собеседование закончится в мою пользу.
Эта уверенность не отпускала меня. Осталось немного взбодриться и пешком прогуляться до театра, а потом и по магазинам.
* * *
— Внушительно… — уважительно покивал импозантный мужчина лет пятидесяти пяти с сединой на висках. Пока он листал мои эскизы, я рассматривала его: голубые глаза, удивительно длинные и темные для его возраста серые под стать пеплу в волосах ресницы, по-мужски красивые пусть и суховатые губы, под серой рубашкой с голубой отделкой, которая ему очень к лицу, угадывалось еще крепкое тело. Привлекательный зрелый мужчина. — Впечатляет… — добавил, все еще листая мое портфолио. А я точно таким же словом подумала о нем. — И «Квартирный вопрос»… Кажется, я вас вспоминаю… — он поднял на меня внимательный взгляд. Екатерина Теркина… Подождите, это не вы делали кухню Ирине Муравьевой? Переделка была, ей сделали из кухни какую-то хохлому, больше похожую на хохму, и передача предоставила актрисе право самой выбрать дизайнера. Да?
— Да, — я скромно улыбнулась.
— Что ж вы имен не пишите?! Слушайте! — мужчина сложил руки в замок и подался ко мне через стол всем телом, улыбаясь настолько светлой улыбкой, что я ее невольно отзеркалила. — Я помню ваш проект! Это было просто нечто! У нее же, кажется, посреди кухни стоял типа квадратный такой столб? Они еще с супругом не знали, что с ним делать?
— Да, верно, — я изумилась его памяти. Тот проект я делала много лет назад, и действительно — этот столб посреди кухни был проклятием семьи. Но я сплясала от него, и Ирина Муравьева тогда даже плакала от того, что впервые этот чертов «голем» перестал давить на нее. — Я удивлена!
— Ну вы так изящно решили проблему! Позвольте пригласить вас на кофе в ресторанчик за углом? Там собирается чисто театральная тусовка и борзы[17]. Там я вас и познакомлю с труппой, все после прогона сегодня отдыхают в «Дедушке».
— То есть вы принимаете меня на работу? — я лукаво улыбнулась.
— Я еще не сказал? Это же очевидно! — мужчина поднял руки в театральном жесте и тут же встал из-за стола. — Сегодня уже здесь никого не найдем, а завтра трудоустроим как полагается. А сейчас в кафе, утром придете на работу уже в знакомый коллектив! У меня есть еще пара вопросов, но они уже не изменят моего решения, лишь удовлетворят интерес. Прошу вас… — Он галантно пропустил меня вперед и вышел из кабинета следом.
Я никак не ожидала, что собеседование завершится вот так, но отказаться было неудобно. Вздохнув, что трапезничать дома придется лапшой и кофе из пакетика — готовить будет уже поздно, да и посуду я не успела купить, — я прошла за Грегорием Матвеевичем в уютное небольшое заведение с барной стойкой и большими столами по обе стороны от нее. В кафе, кроме портрета Станиславского, наверное, и давшего имя заведению[18], больше ничего не напоминало о театре. Разве что проскакивавшие в разговоре местной публики словечки.
— Виктор Олегович Борзов, наш главный режиссер, — представил меня Грегорий мужчине на вид немного младше меня.
Видный парень, немного вьющиеся волосы, модная стрижка, татушка — вроде, голова дракона — выглядывала из-под воротника черной футболки-поло. Очень темные бордовые джинсы — явно дорогие, на пальце большой перстень с черным камнем. Слегка небрит, и явно ему это непривычно — я заметила, что он пару раз продрал ногтями щетину под подбородком. Виктор больше напоминал модель с обложки мужского журнала, этакий эталон красивого мужчины нашего времени. В хорошем смысле.
— Очень приятно, — улыбнулся мне главнюк искренне и доброжелательно, оставляя о себе приятное впечатление.
— Катерина Романовна Теркина, наш новый костюмер, — договорил работодатель и попросил бариста, пожав ему руку: — Санек, сделай нам с леди пару кофе, пожалуйста.
Я хотела попросить со сливками, но парень за стойкой будто умел читать мысли, и через минуту передо мной стоял просто одуряюще пахнувший кофе с нежной пенкой с шоколадной надписью «WELCOM!»
— Спасибо, — искренне улыбнулась и получила в ответ такую же обезоруживающую улыбку. О да! Мне уже здесь нравилось! — Так что вас интересует? — спросила Грегория Матвеевича, сделав первый глоток.
