Книга Папа, спаси меня - Ника Янг

Чертов Дикий.

Чертов Кирилл.

Приоткрываю рот в истоме, мне кажется, что по всему телу пробегает волнами жар. Он опаляет мое тело кипятком, и я готова растаять прямо здесь и сейчас.

Кирилл проводит языком по ее шее, но это я стону от этого движения, борясь с накатившим возбуждением. Он проводит пальцем по спине, проводя игривое знакомство с позвонками, но это я выгибаюсь к нему навстречу. Мужчина ныряет другой рукой под платье, сощурив свои невозможные черные глаза, и это я чувствую, что готова ко всему.

О боже.

Кажется, это настоящее сумасшествие. И в этом самом сумасшествии повинен он — тот, кто заставляет испытывать меня все эти чувства, играя, словно куклой, незнакомой мне блондинкой. Кажется, он прекрасно осознает, как парализуют меня его провокационные действия, и получает от этого мстительное, хищное удовольствие.

— До-дорогая, — от этого внезапного голоса мой хрупкий морок рушится и в сознание вторгается грубая реальность. — Ты ку-куда пропала?

Поворачиваюсь на голос, в сторону, но все еще не до конца понимаю, что происходит. Вот только что я мысленно стояла под защитой дерева в руках порочного наглеца, как вдруг вижу, что на самом деле просто стою у столика с фруктами и рядом со мной находится мой собственный муж. Мой. Собственный. Муж.

Женя явно выпил больше, чем нужно — глаза его лихорадочно блестят, но при этом он немного покачивается, нетвердо стоя на своих ногах. Естественно, в этом он не признается никогда, считая, что мужик должен всегда, в любой ситуации оставаться мужиком.

Он кладет мне на плечо свою руку, грубо пододвигает к себе. Опаляет мое плечо своим дыханием, и я морщусь — запаха алкоголя слишком, слишком много.

— Н-ну что, как дела? — игриво интересуется он.

— Женя, нам пора, давай уедем, — вздыхая, прошу его я.

— Ну нет! — он тут же возмущается. Все его реакции обострены, накалены, потому что приправлены алкоголем. — Останемся еще.

Женя снова обнимает меня за плечи, пододвигая к себе, но не рассчитывает собственную силу — я немного покачиваюсь от его движений. Он целует меня в макушку.

— Ты же моя любимая девочка, моя жена, — он тянется за поцелуем к губам, но я не готова к такому, не хочу, не могу, не сумею.

Морщусь.

Чуть склоняю голову, чтобы избежать поцелуя, и губы влажно проезжают по скуле.

Черт.

— Седой, — с облегчением слышу рядом ненавистный голос.

Женя тут же реагирует — отпускает меня из своего захвата и протягивает с широкой улыбкой руку возникшему из ниоткуда Кириллу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Дикий, ну и хоромы у тебя, зачет. — Кирилл морщится — он тоже видит, что Женя изрядно пьян.

— Спасибо за все, — откашлявшись, говорю и разрушаю эту противную идиллию двух старых друзей и стараюсь не смотреть на блондинку, которая снова маячит за спиной Кирилла. — Но мы уже уезжаем.

Кирилл выгибает вопросительно бровь.

— Уже почти все разъехались, — я провожу рукой в сторону, где, действительно, осталось только несколько пар и несколько мужчин, которые что-то запальчиво выясняют.

Женя отрицательно качает головой, от чего немного оступается.

— Нет, нет, мы еще поболтаем с моим другом, — говорит он немного заплетающимся языком. Я тяжело вздыхаю и бросаю короткий взгляд на Кирилла. Я надеюсь, что в нем сейчас нет торжества, которое будет кричать о том, какой из двух рядом стоящих мужчин лучше. И нет жалости ко мне, часто встречающейся в такой ситуации.

Но нет. Он смотрит на меня сжав губы, а лицо будто бы даже побледнело…от гнева?

— Нет, — вдруг четко говорит он. В его словах — вьюга и власть и отчего-то все прислушиваются к тому, что он готов сказать. — В таком состоянии ты никуда не поедешь. Останетесь здесь. Дом большой, комнат много.

Я закатываю глаза, но Кирилл не дает мне сказать и слова.

— Ваша комната на втором этаже.

Он разворачивается и уходит к своим коллегам, а мы с Женей заходим в дом. Я спешу увести его скорее и уложить спать, чтобы не возникло никаких ситуаций, за которые мне и ему пришлось бы потом краснеть перед людьми.

