Голубь на столе всегда лучше, чем гусь в небе — говорила она. И Алый казался ей таким надёжным упитанным голубем, которого разводить бы, а не перья из него выщипывать.
— Ой, девааачки! — забежала в кабинет одна сотрудниц (Эрика пока не всех запомнила по именам). — Я такую новость узнала!
Слава, которого она прервала, скривился на слово «девачки», но все как по команде подняли головы от своих мониторов.
Глава 25. Эрика— Приехал Гончаров, — выдохнула она с восторгом, словно сказала: «Ревизор!», но похоже только Эрика почувствовала себя именно так — как в немой сцене. — Лысый. Я его даже не узнала. Но ему так идёт!
Эрика медленно отъехала в своём стуле обратно и оглянулась. На лицах читалось скорее недоумение, чем восторг.
— Кто такой Гончаров? — прошептала девушка, что сидела рядом с Эрикой той девушке, что сидела ещё дальше.
— Вроде один из основателей, — пожала плечами та. — Не пойму, чего она так верещит? Лысый старый мужик — эка невидаль.
И они снова начали усиленно «работать» — обсуждать с каким трудом удалось записаться с салон и что всех «девочек» с обеда отпустили, чтобы они привели себя в порядок к вечеринке, но если денег не дадут…
— И кстати, бухгалтерия уже начала рассылать зарплату, — разочарованная, что никто не разделил её возбуждение, произнесла ораторша, и заняла своё место, когда эта новость, в отличие от предыдущей, всех очень воодушевила.
— Дарина, а кто сказал? Кому уже прислали? — посыпались вопросы.
— Деваачки, ну какая разница, — фыркнула та. — До обеда сказали всем разошлют.
Эрика выскользнула со своего места и под предлогом налить воды из кулера, что стоял как раз за спиной у громкоговорителя Дарины, со стаканчиком воды завернула к её столу.
— Дарин, скажи, а речь, что просили написать, это для него, для Гончарова?
— Да я ж откуда знаю. Кстати, — вспомнила она и, оторвавшись от бумаг, в которые смотрела, повернулась. — Это же ты на испытательном у нас? Эрика? — она продолжила, получив в ответ кивок: — Поднимись на второй этаж, в кабинет их генерального. Эта, — она постучала по столу пальцами, то ли вспоминая имя, то ли подбирая синоним помягче, — что приставала к тебе с речью, вроде премию обещала всем, кто участвовал. К секретарю постучись! — крикнула она вдогонку.
Можно было подождать лифт. Два шикарных стеклянных лифта ездили по центру сорокаэтажного здания в прозрачной трубе. Но это же всего два лестничных пролёта! Эрика пробежала наверх, считая ступеньки — ровно двадцать две до двери с надписью «37 этаж».
О том, где кабинет генерального, пришлось спросить. А ещё язык так и чесался узнать: а где у вас тут Гончаров? В детстве на отца Ильи у него в семье было табу, мать после развода и упоминать его не хотела, хотя Эрика знала, что он сыну и писал, и звонил, и подарки присылал, а летом иногда забирал его к себе. Но в Питере, когда Илья учился, встретиться им не удалось. Илья в Москву приезжал чаще, чем Эрика в Петербург. А отец был в Америке чаще, чем в России.
Она занесла руку постучать в ничем не примечательную, кроме таблички «Секретарь» деревянную дверь, когда услышала из-за неё недовольные вопли.
— У тебя глаза вообще есть? Рита, я тебя спрашиваю! Тебе элементарные вещи надо объяснять? Ты не знаешь, что прежде, чем что-то печатать — надо смотреть?
И такие знакомые стервозные нотки, и такая запоминающаяся картавость — словно проглатывали букву «р» — заставили Эрику отпрянуть.
«Вашу ж меня! Так вот откуда я знаю этот голос!» — теперь Эрика бесцеремонно приложила ухо к двери.
— Анастасия Александровна, но вы же сказали все файлы с флэшки, — оправдывалась секретарь, — я все и распечатала.
Ну так и есть! Эрика слышала, как эта Анастасия Александровна кого-то отчитывала по телефону в лифте, стоя у неё за спиной. Потому в гостинице этот стерляжий высокомерный тон и показался ей знакомым. Теперь узнала картавость. Так значит «Настя» из гостиницы и дамочка в костюме, что просила написать речь — одно лицо? Эрике осталось только открыть дверь и убедиться.
— А то, что там какое-то дурацкое стихотворение, не натолкнуло тебя ни на какие мысли? Или думать в принципе — не твоя способность.
«Ах ты!.. — буквально как Дарина пять минут назад, Эрика пыталась подобрать слово, — это ты моё стихотворение назвала дурацким? Коза картавая!»
Да, она случайно скинула ей не тот файл, потому что они сохранились одинаково «Документ»: стихотворение, что она написала очередной бессонной ночью, и речь, что составила днём, но это же не повод…
И Эрика резко открыла дверь.
Глава 26. Эрика— Здравствуйте! — кивнула Эрика секретарю. — Мне сказали зайти.
— Вы что не видите… — развернулась на тонких и острых, как жало, которое видимо было у неё вместо языка, «Настенька» и вдруг осеклась.
И пока эта мелкая, остроносая и тощая как мышь, что повесилась в пустом холодильнике, брюнеточка рассматривала Эрику в упор, словно первый раз видела, Рита ответила на звонок:
— Да, конечно, И… Иду!
Подскочила. И, секунду посомневавшись, в какую из двух дверей, что вели из её кабинета в разные стороны, помимо входной, прошмыгнула в левую.
«Гончаров?!» — словно струну натянули и отпустили, ёкнуло у Эрики в груди.
