– Немного. И не убогий он, – вступаюсь как за родного, склоняясь с чайной ложкой над плошкой с кремом и, спросив глазами разрешения, зачерпываю воздушный десерт. – Вкусно, Сень.
– А я что говорила! Я тебе за час такой торт состряпаю, что Аленке и не снился!
– А мне и не должен, это ты у нас конфетно-бисквитный мастер. А я за нормальную еду отвечаю. Сань, ну а вообще, вы его родню-то ищите?
– Или ты навсегда его оставить решила? Смазливый, наверное, вот и не торопишься…
– Дуры! – девчонки ржут, дегустируя свои творения, а я в духовой шкаф заглядываю, сглатывая слюну от запаха подходящей в нем шарлотки. Аромат корицы нос щекочет… а создательница этого пирога мои нервы:
– А что? Ну, хорош ведь, скажи? Иначе чего его так долго держать? – искренне удивляется, а я пальцем у виска кручу. Словно кривых и косых не грех на морозе бросить, а вот если Аполлон…
- Саш, сфоткай хоть! А то нас любопытство распирает!
Вот прицепились! Раз никому дела нет, принимаюсь натирать поверхности, про себя отмечая, что моя повариха опять пропустила мимо ушей длинную лекцию о необходимости почистить вытяжку, и, не подумав, бросаю:
– Зачем фоткать? Он у меня в кабинете сидит. Уходить будем, посмотрите. Эй! – шиплю, лишь чудом успевая схватить Сеню за пояс фартука, но девушка резво расслабляет узел и вынырнув из него, бежит вслед за напарницей. – Чокнулись совсем?
И зачем ляпнула? И что пригрела, и что в кабинет привела? Теперь позора не оберешься, я же своих девчонок знаю! Вцепятся в бедолагу и плакала его разведывательная миссия на просторах интернета. Пока не налюбуются вдоволь, не отпустят пару дурацких шуточек – с живого не слезут.
Наплевав на недомытый стол, швыряю тряпку в раковину, и, скользя по кафельному полу, к двери стремлюсь, только занеся ногу над порогом понимая, что Сенькин фартук до сих пор держу в руках. А как понимаю, так и перебрасываю белоснежную тряпку через плечо. Аккурат на обмазанный кремом бисквит … Ну что за день?
– Девочки!
Ладно. Поздно уже. Втроем, прильнув друг к дружке, эти партизанки уже заглядывают в щелку, слегка приоткрыв дверь в каморку, и о чем-то шепчутся, где-то с минуту любуясь моим Незнакомцем. А когда Герда поднимает лай, торопливо ретируются подальше от разозлившегося стаффа. Поделом им! Жаль, что не покусала! А что торт еще не готов, так я и сама могу, не зря кулинарный техникум кончила. И заготовки на салаты нарезать, в отличии от Аленки, которая ножом орудует, словно дрова топором рубит.
– Ну, ты даешь, мать! Он же красив как чёрт! – ещё и какой-то бред несет, без стыда запуская пальцы под свой халат. Поправляет сдавленную тесными чашечками грудь и расправляет плечи, зачем-то расстегивая верхнюю пуговичку поварского кителя. – Можно я его накормлю?
– А я могу кофе сварить, – встревает Юлька, все еще не удосужившаяся протереть барную стойку, зато сложившая каталоги аккуратной стопочкой..
– С пирожным.
Рехнулись. У нас и раньше дисциплина хромала, а теперь и вовсе – кухню на стоп ставить придется. Ведь так и стоим в зале, пока Сенькин фартук пропитывается сливочным кремом.
– Ещё чего! За работу! Все! – ногой топаю, а им до лампочки. Кажется, уже и собака не пугает, ведь опять к двери крадутся!
– Бегом! – потому и краснею, вспоминая слова отца, что управленец из меня никакой. Если и могу командовать, то только своими подопечными – они, познав холод и голод, куда сговорчивее, чем эти пышущие здоровьем девицы. Вот не выплачу им зарплату к праздникам и будут знать!
– Да ладно тебе! Сама корми… Только если что, знай, я тоже к чужому горю не равнодушна. И живу одна.
– И я, – хохочет Алена, подхватывая под локоток внезапно проникнувшуюся чужой бедой Сеньку, и кокетливо к волосам тянется, поправляя пусть и не их, так хотя бы шапочку, чтоб сидела на макушке идеально.
Сумасшедшие! Ну что с ними делать? Нас время поджимает, а они тут на мужика слюни пускают. И ладно бы на мужика, так на моего незнакомца! Красивый, говорят!
Все еще красная от стыда, волнения и черт разбери чего, одергиваю свою жилетку, послав убийственный взгляд каждой из нарушительниц порядка, и шикнув на них, как на своих хвостатых подопечных, выдыхаю, любуясь удаляющимися от кабинета спинами. Хоть сдались и то ладно. А то стой тут, карауль, чтоб они вместо прямых обязанностей наблюдательный пункт у бара не устроили.
Красивый… Кто красивый, он? В синяках же… Как только рассмотреть смогли, клуши? Не удержавшись, теперь сама приоткрываю дверь, и словно Герда поймет, жестом прошу ее не лаять. Да так и стою с приложенным к губам указательным пальцем.
Ну, крепкий, я этот факт уже не раз озвучивала. Так кого этим в наше время можно удивить? Ванька мой тоже спортсмен, да и Миша… Незнакомцу, конечно, и в росте и в габаритах проигрывает, но тощим Васнецова никак не назовешь. Жилистый, статный, с правильными чертами лица, каждую из которых я в своё время изучила вдоль и поперек. Родинка на правой щеке, небольшие морщинки в уголках глаз, ведь до развода Миша любил посмеяться, губы – ни тонкие, ни пухлые, в самый раз, чтобы терять связь с реальностью, ощущая их жар на себе.
Да, вот Васнецов красивый. Для меня уж точно. А незнакомец... Палец ото рта отвожу и впиваюсь зубами в нижнюю губу, стараясь прогнать из головы навязчивый образ своего любовника и хоть разочек взглянуть на своего соседа, как на мужчину. А всё одно – крепкий.
Стол у меня небольшой, завален бумагами, кулинарными книгами и парочкой любовных романов, что Сеня читает в обеденный перерыв. Посередине стола компьютер, старый, я его у родителей конфисковала, как только они на новенький ноутбук раскошелились. Для дома слабенький, ни одну игру не потянет, а здесь вписался. И Незнакомцу моему, кажется, никакого дела нет до того, что системный блок как трактор гудит.
Он к пузатому монитору глазами прилип, одной рукой управляет мышкой, другая расслабленно покоится на спинке кресла. Красивый… Скажут же! Вон, волосы в беспорядке. Наверное, неосознанно пальцы в них запускал, щеки уже так заросли, что даже синяк на правой скуле теперь не разглядишь, а ведь он там есть, как и царапина!
Да глупости же! Девочки перегрелись у плиты! Хочу уйти незамеченной, смирившись с тем, что пора бы их по очереди отправить в отпуск, чтоб головы проветрили, да только почувствовавший мой пристальный взгляд, Незнакомец вскидывает голову и резко поворачивается к двери.
– Шарлотки нет, – щеки мои горят, стоит взглянуть в его черные бездонные омуты, а дыхание сбивается, когда он разминает шею и откинувшись на спинку сцепляет пальцы в замок на затылке. Мощный, как Ванька, а в этом тесном свитере, тут же опасно натянувшемся на широких плечах, едва ли не больше… Захочет, одной рукой кому угодно шею свернет.
