В одной руке он нес корзину, а другой прижимал к боку картонную коробку; в зубах у него были зажаты газеты. Он захлопнул за собой дверь, толкнув ее спиной, поставил корзину на пол, вынул газеты изо рта и бросил в корзину, а потом опустил коробку на стол рядом с пишущей машинкой. Козырек старой морской фуражки мешал ей разглядеть лицо мужчины; он открыл коробку и бегло просмотрел лежавшую в ней почту. Удовлетворенный увиденным, он взял бинокль и вышел на террасу. Селина сидела неподвижно, но кошка стала просыпаться. Она погладила ее, отчасти чтобы утишить собственное волнение, отчасти чтобы заставить кошку лежать на месте. Через некоторое время мужчина вернулся в дом, положил бинокль, снял фуражку и бросил ее на стол. У него были темные волосы, очень густые, с редкой проседью. Он был одет в выцветшую голубую рубашку, джинсы цвета хаки, на ногах — пыльные эспадрильи. Все еще насвистывая, мужчина поднял корзину и прошел с ней в кухоньку, скрывшись из поля зрения Селины. Она слышала, как открылась и закрылась дверца холодильника, зашипела откупоренная бутылка, звякнуло стекло, полился напиток. Когда мужчина появился снова, в руке у него был стакан, в котором плескалась, по всей видимости, содовая. Он опять вышел на террасу и позвал: «Жемчужина!». Кошка начала потягиваться. «Жемчужина! Жемчужинка!» Он призывно почмокал. Кошка мяукнула. Он вернулся в дом. «Жемчужина!».
Селина облизнула пересохшие губы, сделала глубокий вдох и сказала:
— Вы ищете кошку?
Джордж Дайер замер как вкопанный, посмотрел наверх и увидел девушку, сидящую на верхней ступеньке лестницы. Ноги у нее были босые, без чулок, а Жемчужина словно большущая подушка из белого меха лежала у девушки на коленях.
Он слегка нахмурился, напрягая память. Потом спросил:
— Вы были здесь, когда я вошел?
— Да.
— Я вас не заметил.
— Я так и поняла.
Про себя он отметил, какой мелодичный и хорошо поставленный у нее голос. Девушка заговорила снова.
— Жемчужина — так зовут кошку?
— Да, я вернулся, чтобы ее покормить.
— Она проспала у меня на коленях несколько часов.
— Несколько… Сколько же вы здесь сидите?
— С половины третьего.
— С половины третьего? — Он взглянул на часы. — Но ведь уже шестой час!
— Я знаю.
Жемчужина решила тоже поучаствовать в беседе: она села, потянулась, издала жалобное «мяу!» и, легким движением спрыгнув с колен девушки, сбежала вниз по лестнице. Мурлыча словно закипающий чайник, она обвилась вокруг ног Джорджа, но он не обратил на нее никакого внимания.
— И что же привело вас сюда?
— Видите ли, я приехала повидаться с вами.
— Отлично. Почему бы вам не спуститься с лестницы?
Девушка кивнула. Она поднялась на ноги, явно затекшие, и начала осторожно спускаться по ступенькам, пытаясь отвести волосы с лица. После Фрэнсис Донген и прочих дочерна загорелых барышень в Сан-Антонио она казалась совсем бледной, длинные светлые волосы спускались ниже плеч, а спереди до бровей была отрезана челка. Под голубыми глазами от усталости залегли глубокие тени. Он подумал, что она слишком молода даже для того, чтобы считаться красивой.
Джордж сказал:
— Мы ведь с вами незнакомы?
— Да, незнакомы. Надеюсь, вы не сердитесь, что я пробралась к вам в дом.
— Нисколько.
— Дверь была не заперта.
— На ней нет замков.
Селина улыбнулась, полагая, что это шутка, однако замков на двери действительно не было, так что она прекратила улыбаться и стала судорожно придумывать, что сказать дальше. В глубине души она ждала, что он узнает ее, скажет «вы мне кого-то напоминаете» или «мне кажется, мы с вами встречались». Однако он ничего такого не говорил, а его внешность совсем сбила ее с толку: он оказался ничуть не похожим на того веселого, гладко выбритого молодого офицера, которого она видела на фотографии. Селина предполагала, что он будет очень загорелым, но не ожидала увидеть на его лице столько морщин, а в глазах — красные прожилки. Густая щетина скрывала очертания нижней челюсти и ямочку на подбородке и придавала ему злодейский вид. Более того, он был вовсе не рад ее видеть.
Она нервно сглотнула.
— Наверное, вы хотите спросить, как я здесь оказалась?
— Я, конечно, хочу, но думаю, вы сами все скоро расскажете.
— Я прилетела из Лондона… этим утром, то есть прошлой ночью. Нет, этим утром.
Его посетило страшное подозрение.
— Это Рутленд вас прислал?
— Кто? Ах, мистер Рутленд, издатель… Нет, он не посылал, но просил передать вам, что ждет ответа на его письмо.
— Ну еще бы!
У него возникла новая мысль.
— Но вы его знаете?
— Да, я встречалась с ним — хотела спросить, как вас найти.
— Так кто вы такая?
— Меня зовут Селина Брюс.
— Я Джордж Дайер, но это вы, судя по всему, знаете и так.
— Знаю.
Снова воцарилось молчание. Джордж помимо воли почувствовал себя заинтригованным.
— Может, вы моя поклонница? Основательница фан-клуба Джорджа Дайера?
Селина покачала головой.
— Значит, вы живете в отеле «Кала-Фуэрте» и прочитали мою книгу?
Она опять покачала головой.
— Это похоже на игру в вопросы и ответы. Вы знаменитость? Вы актриса? Певица?
— Нет, но мне нужно было увидеться с вами, чтобы… — мужество покинуло ее. — Чтобы, — закончила она, — одолжить шестьсот песет.
Джордж Дайер почувствовал, как у него от изумления открывается рот, и быстро поставил на стол стакан с содовой, чтобы его не уронить.
— Что вы сказали?
— Не могли бы вы, — повторила Селина громче, словно разговаривала с глухим, — одолжить мне шестьсот песет?
— Шесть сотен! — Он расхохотался, однако смех его был невеселым. — Вы что, шутите?
— К сожалению, не шучу.
— Шестьсот песет! У меня столько нет!
— Но мне нужно шестьсот песет, чтобы заплатить таксисту.
Джордж огляделся по сторонам.
— Какое отношение к этому имеет таксист?
— Мне пришлось взять такси от Аэропуэте до Кала-Фуэрте. Я сказала таксисту, что вы заплатите за меня, потому что у меня нет денег. Мой кошелек украли в Аэропуэте, пока я ждала, не найдется ли мой багаж… Смотрите… — Она продемонстрировала свою сумочку с дырой в боку. — Полицейский сказал, что вор был очень опытный, потому что я совсем ничего не почувствовала и из сумочки пропал только кошелек.
— Только кошелек… И что в нем было?
