— Нет, он возился с бумажками, как я теперь, а часы всегда были его страстью.
— Он их коллекционировал?
— Нет, он их разбирал и вновь собирал, — усмехнулся Эйдан. — К нему даже из города приезжали и коллекционеры из окрестных областей тоже. Вообще это хорошо иметь какую-то страсть... Я вот пошел в мать, обожаю возиться с землей... Или не в мать, а в какого-нибудь прадеда. У нас фермерство в крови, преемственность поколений. Никуда не деться, да и, по правде говоря, не хочется. Поверьте, овощи со своего огорода в разы вкуснее покупных. К этому вкусу привыкаешь и не можешь больше довольствоваться фальшивкой.
— Знаем-знаем, — уже спокойнее ответила мать Эны. — У нас тоже старый дом в Калифорнии, и деревьям не меньше полувека — апельсинов, абрикосов, слив девать некуда. Да и фермы под боком. Три часа с грядки до рынка, так что овощи тоже пахнут и тоже вкусные. Но ваши, я уверена, лучше, и мы с радостью их отведаем. Эна дома, кстати, тоже выращивала помидоры. Правда, дорогая?
Эна чуть не подпрыгнула от подобного переведения стрелок.
— Саженцы в оранжерее купили, отец поливку провел, сами выросли, — буркнула она отрывисто, поймав на себе взгляд соседа. — Калифорния в этом плане рай, земля обетованная, как сказал Джон Стейнбек.
— И тяжело было покидать эту обетованную землю? — вопрос прозвучал как-то очень жестко, да и взгляд отца Дилана вдруг вновь стал темным и тяжелым, как грозовое небо.
— Легко, — ответила за нее мать, и Эна даже сжала кулаки. — На удивление легко...
— Сказал же о преемственности поколений! — рассмеялся отец Дилана и перевел взгляд с дочери на мать. — Любимая поговорка моей матери да и вообще всех ирландцем, наши ноги ведут нас туда, где живет наше сердце. Может, вы найдете здесь новый дом.
— Это не наш дом, — вставила Эна, — а дяди, он просто разрешил в нем пожить, а лучше бы не разрешал. Лучше бы мы в Бостон поехали!
— Эна! — мать одернула дочь довольно громко. — Прошу тебя, не начинай.
— Лора, это нормально.
Отец Дилана говорил теперь как-то совсем тихо, по-домашнему, что еще больше начало бесить Эну, будто он видел перед собой несмышленого ребенка, который не только шнурки не умеет завязывать, но и решать, что для нее хорошо, а что плохо. Кстати, она даже не попыталась развязать шнурки и явно успела наследить в гостиной — впрочем, мать тоже пошла встречать гостей в домашних мокасинах, да и гости не разулись — благо темно, грязи на темном полу не видно.
— Детям намного сложнее даются переезды. Ей нужны друзья, а не только общество моего обормота. Отчего вы не отдадите ее в школу? Говорят, наши ирландские католические школы самые лучшие у вас в Штатах.
— Лучшие, — согласилась мать, не желая вступать в дискуссию, да дискуссии и не намечалось, она только успела вставить слово, пока сосед набирал в широкую грудь воздуха для следующей тирады.
— В нашей школе преподают по-английски. Я лично учился на ирландском, и мать настаивала отдать внука в ирландскую школу, даже хотела, чтобы мы переехали для этого в город. У нас там квартира есть, но я не могу без земли. Если бы можно было прокормиться с огорода, я бы бросил ко всем чертям эти финансы. И потом у меня нет врожденной ненависти к английскому языку, и к Штатам я отношусь хорошо, и не обвиняю страну в бегстве Мэги, как делало еще прошлое поколение. Да и если обвинять кого, то картошку и великий голод! Это просто семейная драма, сбежавшая невеста... Впрочем, — он на миг замолчал, поймав, наверное, осуждающий взгляд жены, — эта история вам должна быть известна не хуже моего.
— Вообще-то нет, мы знаем больше про ее дочь, — улыбнулась Лора. — Еще будет время послушать полную версию семейной драмы, мы целый год будем соседями. И я попытаюсь убедить Эну пойти в школу, — поспешила добавить она, чтобы остановить словоохотливого гостя. — Вы сумеете починить часы?
— Даже браться не буду, — спокойно ответил Эйдан. — После того, как туда залез мой сын, уверен, это пустая трата времени. Да и потом, ну кто смотрит сейчас на стенные часы, все уткнулись в телефоны. О, у вас тоже кошка?
Отец Дилана неожиданно присел подле часов и провел рукой по обнаруженным на корпусе часов царапинам.
— Кажутся свежими, — добавил он прежде, чем ему сообщили, что единственной кошкой здесь является его собственная. — Закрывайте окна и двери и гоните эту тварь взашей. Терпеть не могу кошек! — он покачал головой, — как, впрочем, и они меня.
— Так зачем держать кошку?! — с вызовом глянула на него Эна, вложив в вопрос всю накопленную за утро злость.
— А я и не держу! Она сама пришла. Вот окна всегда открыты в надежде, что кошатина вспомнит о своей дикой природе и уйдет в лес, чтобы никогда не возвращаться.
— Жестоко! — выпалила Эна раньше, чем мать успела ущипнуть ее за бок.
— Жестоко! — выпалила Эна раньше, чем мать успела ущипнуть ее за бок.
— Отчего же! Я не люблю кошек, как и кур, но мирился с причудой матери. А сейчас не мешало бы их поджарить. Лора, уговорите мою жену пригласить вас на обед...
Это он что, флиртует с матерью? Чудовище! Хоть бы в озеро на себя посмотрел! А мать? Эне вовсе не понравилась улыбка, которой та ответила гостью. Так она улыбалась только на шутки отца. А соседка — так и будет стоять, обняв корзину?
— Мы и без кур приглашаем вас в гости, — наконец решила остановить мужа Кэтлин, смотря на мать Эны умоляющими глазами. — Он только на словах герой. Эйдан просто не хочет показать, что безумно любит этих крылатых чудовищ.
— Нет, — расхохотался отец Дилана так громко, что Эне даже показалось, что в часах дрогнули застрявшие стрелки. — Я мечтаю, чтобы они наконец улетели в Норвегию.
— В Ирландии говорят, что куры прилетели из Норвегии, — начала щебетать Кэтлин, — и когда они укладываются на ночлег, то вечно спорят, улететь ли им обратно, а потом все же решают остаться. Оттого-то и традиция пошла у очага кур держать и лелеять их, чтобы о доме реже вспоминали.
— Хватит глупости говорить! — махнул рукой ее муж, отходя от часов, будто собирался выйти из дома, но дальше кресла не дошел. — В Ирландии во всем видят магию, не примечая собственную дурость.
— Вы и в фей не верите? — неожиданно преградила ему дорогу Лора, отходя от другого кресла, и Эна даже вздрогнула, делая шаг за матерью.
— Вот в них-то я как раз верю, — из голоса соседа пропала наигранная веселость, и его ответ прозвучал серьезнее вопроса матери Эны. — Верю, потому что феи не умеют играть в херлинг без людской помощи. Знаете про поверье, как они крадут по ночам души людей, чтобы те помогли играть им в херлинг. Если в команде нет человека, они не могут попасть по мячу. Правда, возвращаясь в свое тело, человек ничего не помнит и не расскажет, что женщины не способны ничего сделать без мужчин.
— Эйдан! — его жена даже повысила голос, потому что передвигаться по гостиной с корзинкой в руках было неудобно, а никто не сообразил забрать ее сразу. Эна протиснулась между матерью и соседом и забрала корзину, чтобы отнести в кухню.
