Книга Ледяная кровь - Элли Блейк

На следующий день брат Гамут отчитал меня за то, что я убежала, да еще и зимой, и без провизии. Я умылась, переоделась в сухую одежду и сидела на койке в лазарете, а он заставлял меня выпить ещё одну чашку горячего чая.

Я сделала глоток.

– Я думала, вы будете рады, что я уйду.

Он посмотрел на меня своими серыми глазами, приподняв кустистые брови.

– Последние несколько дней были непривычно тихими. Честно говоря, некоторые надеялись, что ты не вернёшься. Тем не менее, братья и сестры доверяют брату Тислу и преданы ему. Многим он дал кров и указал дальнейший путь, когда они бежали из провинций, где шла война. Если он говорит, что мы должны спрятать тебя здесь, его воля будет исполнена. И некоторым ты стала нравиться после того, как спасла сестру Пастель из пожара.

Несколько дней назад я бы что-нибудь съязвила. Я бы не позволила себе признаться в том, что меня волнует мнение последователей Форса обо мне. Но, как ни странно, я была рада тому, что завоевала их доверие.

– Как твоя лодыжка? – спросил брат Гамут.

Я пожала плечами.

– Ваш чай помогает.

– Хорошо. Пей еще. Тебе нужно встретиться с Аркусом в библиотеке для беседы.

Я застонала.

– Лучше скажите для взбучки.

– Ну, пропесочит тебя, не без этого. Но он успокоится, как только выпустит пар. – Он помолчал. – Думаю, он беспокоился о тебе.

Я усмехнулась.

– Аркус – это глыба льда. Если у него и есть какие-то чувства, то уж точно не для меня.

– Ледокровному не так-то легко признать свои чувства или даже допустить, что они у него есть. Среди последователей Форса больше всего ценятся логика и самоконтроль. Но нам надо идти. Ты не должна заставлять его ждать.

Я вздохнула и последовала за ним из лазарета.

* * *

Когда мы вошли в библиотеку, за одним из столов сидела высокая монахиня с узким острым носом. Тонкой рукой с длинными пальцами она держала кисть, которой с величайшей осторожностью водила по пергаменту. Каждое её движение было легким и точным. Я заметила, что гобелен с изображением Темпуса был очищен от дыма и сажи и теперь висел на стене, прикрывая разбитое окно.

За монахиней, в самом темном углу комнаты, задумчиво сидел Аркус. Его присутствие наполняло воздух почти гудящим напряжением. Он сидел в деревянном кресле, которым я несколько дней назад пыталась разбить окно, пальцы его ритмично стучали по подлокотнику.

Сестра Пастель, не могли бы вы оставить нас одних? – спросил он.

Сестра Пастель подняла глаза и заметила меня. Она с достоинством склонила голову, и я кивнула в ответ, с облегчением увидев, что она выздоровела после пожара.

Когда она ушла, я осмотрела стол. Оказалось, что она работала над пергаментом с яркой иллюстрацией, изображающей богиню Циррус, одетую в кипенно-белую одежду, доброжелательно взирающую на поле, где мирно паслись толстые овцы. Богиня западного ветра была также богиней дождя и земледелия. И моряков тоже. На самом деле она была благосклонна к людям. В отличие от Форса, чей ледяной меч карал всякого, кто бросал ему вызов.

Краем глаза я заметила, что Аркус жестом приглашал меня сесть. Я покачала головой.

Он встал и подошел ближе. Все мое тело сжалось.

– Ты ушла, – наконец произнес он.

Тепло заструилось вверх по моей шее.

– Если ты планируешь избить меня за нарушение ваших драгоценных границ, надо было лучше выбирать место. Ты же не хочешь испортить книги?

Он ничего не сказал, но весь вибрировал от возмущения. Огромный рост, холодная ярость, волнами исходящая от кожи, – этого было достаточно, чтобы мое сердце в страхе забилось быстрее.

Я знала, чего он добивается. Охранники знали в этом толк. Они слишком боялись приблизиться ко мне, но все равно находили способы подвергнуть меня мучению и страху: ведро с ледяной водой, тяжелый предмет, брошенный в меня, пока я сжималась в дальнем углу камеры, удары стального меча о металлическую решетку, как только я засыпала. Тишина тоже была своего рода оружием в руках людей, которые играючи причиняли боль.

Меня охватило разочарование. Почему-то я не ожидала этого от Аркуса. Я не сомневалась, что он накажет меня. Но я не думала, что он будет играть со мной в эту жестокую игру.

– Развлекаешься? – поддразнила я, изогнув губы.

– Я объяснил тебе правила, – тихо произнес он.

– И я их нарушила, – он продолжал молчать, и я возвысила голос. – Позволь мне помочь. Мне хотелось поджечь церковь. Мне хотелось, чтобы все аббатство сгорело дотла!

– Я всегда был против твоего присутствия здесь.

Меня стало обидно, и это меня удивило. Он и раньше говорил об этом, он даже сказал, что позволил бы мне умереть в лесу, если бы не Брат Тисл. Но тогда это было сказано в гневе, теперь же он был спокоен и холоден. Я напомнила себе, что мне все равно, что он чувствует.