— Не волнуйся, Эстер. Я не буду делать поспешных выводов из того, что ты сказала.
Она встала.
— Мне пора возвращаться. Я злоупотребила добротой Шейлы.
Патрик тоже поднялся, взял свой плащ с капюшоном и проводил Эстер на улицу. Они вышли на площадь. Эстер открыла зонтик и улыбнулась Патрику:
— Ну, до вечера.
— Буду ждать с нетерпением, — тихо произнес он. — Спасибо тебе, Эстер.
— Это я должна благодарить тебя за огромный заказ. А теперь пока.
Она побежала по скользким булыжникам к магазину, готовясь встретить подтрунивание Дэвида.
— Мне понравился твой новый друг, Эстер, — сказал он. — А больше у тебя нет тайных поклонников, готовых оставить у нас целое состояние?
— Патрик не тайный поклонник.
— Верно. Он не пытался скрыть своих чувств. — И, выразительно подмигнув Эстер, Дэвид убежал.
Дождь вскоре прекратился, и сквозь тучи стало проглядывать солнце. В магазин зашли несколько повеселевших покупателей. Эстер была только рада им — они спасали ее от искушения взять и прочесть главу о Лонг-Уайватс. Все-таки дом принадлежит Патрику, он и должен прочесть книгу первым.
По пути домой Эстер совершила набег на продуктовые магазины, а приехав, сразу отправилась на кухню. Быстро сделала маринад из оливкового масла, лимонной цедры и чесночной кашицы. Потом приготовила овощи, очистила от кожуры яблоки и прокипятила их в масле со специями на медленном огне. Оставив куриные грудки мариноваться, Эстер прошлась по дому с тряпкой и пылесосом.
Слегка прибравшись, она бросилась наверх принять душ, после чего натянула коричневые вельветовые брюки и свободный ярко-розовый свитер. Потом быстренько наложила макияж. Волосы, все еще влажные после душа, перевязала лентой и побежала вниз приготовить тесто для яблочного пирога.
Когда пирог был поставлен в духовку, Эстер накрыла на стол и присела на минутку, запыхавшись, как марафонский бегун на дистанции.
«Вино!» — вдруг вспомнила она и ужаснулась. Патрик же пьет вино, а у нее ничего нет. Сам он тоже не принесет, поскольку знает, что она не любит вина. Эстер в спешке бросилась к шкафу под лестницей и, порывшись, нашла там упаковку из шести банок легкого пива, которое держала для Дэвида. Сунув банки в холодильник, она поставила на огонь овощи и принялась жарить курицу. Без двух минут восемь все было готово. Ровно в восемь раздался звонок. Эстер, раскрасневшаяся и слегка запыхавшаяся, открыла дверь.
— Еще раз привет, — сказал Патрик и вручил ей прекрасную белую гортензию в голубом фарфоровом горшке. — Поскольку я не мог принести вина, я подумал, что этим смогу тебе угодить. Меня заверили, что его можно будет потом высадить в саду.
— Какой красивый. Спасибо, Патрик. Заходи.
Парадная дверь у Эстер вела в комнату, занимавшую весь нижний этаж. Тут же была лестница, которая вела наверх. Огромных размеров кухня была пристроена к дому позднее.
Патрик с интересом рассматривал убранство комнаты — цветы в медном горшке, стоявшие на каминной полке, горшок с розами на широком подоконнике, живописный ландшафт на белого цвета стене.
— У тебя так уютно, Эстер.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Но я не дам тебе задерживаться тут. Боюсь, пиво — это все, что я могу тебе предложить, я совсем забыла про вино. У меня все готово, так что пошли прямо на кухню.
Садясь за небольшой кухонный стол, Патрик одобрительно потянул носом:
— Пахнет аппетитно.
Эстер достала из духовки блюдо и поставила на стол. Затем села и положила гостю благоухающей курятины.
— Извини, что без первого блюда. Не успела приготовить.
— Эстер, — напомнил ей Патрик, — я пришел сюда ради удовольствия видеть тебя, а… — тут он попробовал курицу, — а ведь вкусно. Просто пальчики оближешь.
За едой они беседовали на разные темы, обсудили свои литературные предпочтения.
— Кстати, о литературе, — сказал Патрик, принимая вторую порцию курицы, — ты уже успела заглянуть в книгу?
— Конечно, нет, — ответила Эстер. — Хотя и собиралась. Но весь вечер занималась готовкой и не успела.
— Все-таки мне нужно было пригласить тебя куда-нибудь, — озабоченно нахмурился Патрик. — Ты ведь так занята, Эстер. И о чем я думал, когда ты сказала, что займешься ужином сама!
— Я привыкла к этому, когда был жив Ричард, — быстро возразила она. — Ричард любил поесть. Кстати, это он научил меня готовить.
— Это один из ето рецептов? — спросил Патрик.
— Нет, что ты! Он любил жареное мясо, пирог с мясной начинкой и все в таком же духе. И Ричард терпеть не мог чеснок. Надеюсь, ты нормально к нему относишься? Этот рецепт я узнала на днях из телепередачи. — Эстер улыбнулась. — Ты — моя подопытная свинка, потому что я еще ни разу не готовила курицу по этому рецепту. Глаза Патрика засветились.
— Я вовсе не возражаю против чеснока. И вообще, можешь ставить на мне эксперименты, когда тебе угодно.
— А ты не боишься, Патрик? В другой раз это может оказаться что-нибудь несъедобное. — Эстер убрала тарелки и нагнулась к печи, чтобы вынуть яблочный пирог.
— Главное, чтобы был этот «другой раз», а риска я не боюсь, — сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза, когда она вернулась за стол.
Гораздо более довольная его словами, чем хотела это показать, Эстер принялась раскладывать пирог.
— Он получается вкуснее с яичным кремом, но время не позволяло, — с озабоченным видом пояснила она. Ей было хорошо. В ее нынешней жизни хватает одиноких ужинов, а сейчас ей так приятно, даже больше, чем приятно, ужинать с Патриком Хэзердом.
— Пирог само совершенство, — пробормотал Патрик с полным ртом. — Неважно, что в нем за крем. Только не говори мне, что этот пирог ты готовишь тоже в первый раз.
— Нет. Я его пекла много раз. Это любимый пирог Роберта.
— Роберта?
— Моего свекра.
— Ах да. — Патрик отложил вилку в сторону. В его глазах был вызов. — Но ты ведь не готовишь для других своих воздыхателей?
— Воздыхатели! Какое смешное слово.
— Зато верное. Все, что им остается, — это лишь вздыхать по тебе.
— Может, большего им и не надо?
— А может, они ждут, когда ты перестанешь оплакивать своего покойного мужа?
Эстер смерила его взглядом.
— Решил говорить напрямую, да?
— Правда может причинить боль, но иногда это необходимо.
— А ты всегда говоришь только правду?
Патрик пожал плечами.
— Стараюсь. Ненавижу обман. Заодно могу похвалить Алисию — она с самого начала не скрывала правды о своих чувствах к Джею Бенедикту.
